К Данбери фон Гейделиц и Штауффенберг подъехали, когда ночь пошла на исход. Небо на востоке только начало сереть, хотя над головой еще ярко мерцали звезды. Подморозило, было тихо и безветренно.
Капитан приказал:
– Незамедлительно отправляйся обратно, Адольф. Я знаю: тут могут бродить патрули. Не хотелось бы, чтобы нас схватили и вздернули, как шпионов. По крайней мере, пока я не переговорю с сэром Джоном. Погоди, я разденусь. Тогда можешь уводить моего коня…
Фон Гейделиц быстро разделся догола, оставив себе только тонкий кинжал, и небольшую таль из корабельного троса и пары небольших двушкивных блоков1. Эту таль он заранее подготовил, еще накануне, собираясь в эту вылазку.
Всю одежду капитан сложил в седельную сумку своего гнедого.
– Вот и все, Адольф. Езжай.
Адольф спросил:
– Мне следует встретить вас, господин капитан, когда вы отправитесь обратно?
– Нет. Если все пройдет удачно, я доберусь до побережья с помощью сэра Джона. Если нет – буду болтаться на виселице.
Фельдфебель отпрянул:
– Упаси вас Всевышний от второго.
– Ты забыл, Адольф, что меня обещали повесить, едва я ступлю на землю Англии? Стоит мне только попасться… и моя татуировка подскажет тем, кто меня схватил, как следует со мной поступить.
– Может мне следует отправиться вместо вас?
– А поверит ли тебе сэр Джон? Как думаешь?
Увидев, что фельдфебель повесил голову, фон Гейделиц усмехнулся и добавил:
– Вот видишь. Только один я могу пойти. Только у меня одного есть шанс пробраться в замок незамеченным. Я тут каждый камешек знаю…
– Может, не стоит так рисковать, господин барон? Дождемся утра, подойдем к воротам замка, постучим. Никто нас, в этом случае, не примет за шпионов…
Барон укоризненно показал головой:
– А через два дня герцог де Гиз узнает от своего «крота», что к сэру Джону приходил командир роты немецких ландскнехтов. Тот самый, который должен захватить и удержать плацдарм для высадки основных сил. Что сделает герцог де Гиз?
Адольф неохотно признал:
– Объявит вас предателем и изменником. Назначит награду за вашу голову…
– Да. Но и это не самое страшное. Бояться надо другого. Де Гиз поймет, что все его планы стали известны на Острове. Тогда ему придется план высадки менять. Он ударит в другом месте. В другое время. В месте, которого мы не знаем. Тогда, когда войска его величества не будут готовы…
Барон положил руку на плечо Адольфу:
– Я не могу сорвать операцию. Но, самое главное, я должен увидеться с сэром Джоном, и доказать ему, что среди людей, близких к королю, завелся «крот». Если меня схватят, сэр Джон обязан будет меня повесить. Хотя бы для того, чтобы «крот» доложил противнику, что фон Гейделиц был захвачен во время разведки местности и повешен, как шпион. Но, перед повешением, сэру Джону придется допросить меня. Это и будет мой последний шанс предупредить его и короля. Вот почему я иду туда тайно.
Барон помолчал немного и улыбнулся.
– Теперь иди. Скоро рассветет. Наши лошади выдадут нас. И произойдет именно то, от чего ты меня так настойчиво отговариваешь. Нас схватят. И повесят. Поэтому иди. Уходи сам и уводи лошадей. Как можно скорее!
Они обнялись. Штауффенберг посмотрел на своего командира, заплакал и отвернулся. Рыдая, Адольф исчез в кустах, ведя коней на поводу. Фон Гейделиц, опустившись на колени, руками заровнял на рыхлой почве следы копыт.
Когда с этим было покончено, он подошел к северному углу рва, окружавшему замок. Несмотря на весну, вода была покрыта слоем льда. В марте солнышко заметно пригревает и остатки снега днем тают. Но ночью зима снова вступает в свои права – все что днем растаяло, замерзает вновь.
Тонкий лед ломался под ногами. Зайдя в ров по пояс, он поежился и пустился вплавь. Ледяная вода немедленно обожгла его. Ему пришлось ломать лед руками и грудью, чтобы доплыть до стены. Пока фон Гейделиц прорывался до замковой стены, у него за спиной образовалась полынья.
