Внимание! Книга была частично переделана, был
изменен один из второстепенных героев, отредактированы диалоги и
события. Бесплатно - только 3 марта, в воскресенье. Потом уйдет в
продажи.
Лиза скептически посмотрела на полупустую сумку. Да, вещей
немного. Куртка, кроссовки, пара стареньких джинс, футболки и
платье с последнего звонка. Платье отдала Наташка, оно ей в груди
жмет уже давно. Худенькой Лизе оно еще немного просторно, но лучше
уж такое. Хорошая вещь кроссовки — и с платьем, и с джинсами, и
летом, и зимой. Универсальная обувь. Так, паспорт, полис, аттестат,
папка с сертификатами и грамотами — вроде всё и взяла.
Пора. Поезд через три часа. Лучше посидеть немного на гулком
грязном вокзале, чем остаться в этом доме еще хоть на
минуточку.
Девушка искренне верила в то, что больше сюда никогда не
вернется. Закинула сумку на хрупкое плечико, перешагнула через
разбросанные бутылки, брезгливо отодвинув ногой груду вонючих
тряпок.
Из кухни выползла мать: опухшая, в сальном халате, с жирными
прилизанными волосами.
— Куда собралась? — хрипло спросил этот осколок разумного
некогда человека. — Это... бутылку купи мне.
— Непременно, — кивнула Елизавета.
Видимо, что-то в глазах дочки мать насторожило.
— Ухо-о-оди-ишь, — прошипела она. — Убегаешь? Беги-беги. От
проклятья не убежишь... приползешь обратно! ма
— Не думаю, — коротко сказала Лиза и, развернувшись, вышла.
Не оглянулась, не вздохнула даже.
Так и пошла: сначала на остановку, потом на вокзал.
Вопреки предсказанию матери, ничего страшного с ней не
случилось. Автобус не поломался, билет на поезд оказался
действительным, по дороге Лиза ничего не потеряла, дверьми ее не
прибыло, бомжей и цыган в вагоне не было. Ехала в поезде, думала:
как хорошо, что отец уже помер. От него просто так не убежать.
Догнал бы, избил до синяков, а то и сломал бы что-нибудь.
Хоть «проклятие» по женской линии передается, а жизнь у него
тоже не сложилась. С завода уволили несправедливо, родительский дом
сгорел, сын старший, любимый (Лиза уже после его смерти родилась) в
пожарном пруду утонул — не уследили родители. Впрочем, отец и в
лучшие времена жесток был и скор на расправу. И мать поколачивал, и
ей влетало. А как пить начал, так и вовсе с катушек слетел.
Тетрадки ее рвал, книги. Приходилось учебники на лестничной
площадке прятать в ящике. Там, между девятым и техническим этажом,
Лиза и делала уроки. Соседи ее жалели, кто-то поддон из досок
принес, кто-то ковер старый. Еду часто приносили, вещи поношенные
после своих детей отдавали.
Отец, конечно, орал, чтобы не смела побираться. За ботинки чужие
так избил, что руку и ребра сломал, а еще сотрясение мозга. Почти
Лиза лежала в больнице — самое лучшее время. Чистота, тепло, кормят
вовремя, книжки не отбирают — читай сколько хочешь. Учитель
приходит и объясняет материал! Медсестры ее жалели, прибегали
поболтать, приносили домашние оладьи и котлеты. Лечащий врач отдала
свои книги по ботанике, после того, как Лиза ей час рассказывала о
лекарственных растениях. С того дня Лиза и решила стать ботаником.
Ну в крайнем случае агрономом. Специально для матери оставила на
подоконнике брошюрки про московские университеты, на тот случай,
если все-таки будет искать, а сама взяла билет в город
Екатеринбург, в УГУ. Отличное название для вуза, самое оно для
Елизаветы.
Добралась без приключений, институт нашла быстро, документы все
приняли без разговоров. На био-хим факультет без проблем поступила,
общежитие, как иногородняя, получила.
С соседками ей, конечно, не повезло, но это-то как раз
неудивительно. Мало на свете людей, которые Лизу бы во всем
устраивали. Если быть уж совсем объективной, то не бесила себя она
только сама. Остальные ее раздражали. Одна девочка парней в комнату
водила, а Лизавету просила погулять. Лиза, конечно, наотрез
отказалась, отчего ее единственная куртка оказалась случайно залита
краской. Вторая грязнулей была жуткой. Тут проще — Лиза плечами
пожимала и бралась за тряпку и уборку. За это первая потом и
извинилась, и куртку новую Лизе купила.
