ЧАСТЬ I: ОТКРЫТИЕ
Глава 1: Прорыв
Станция «Теллус-7», геостационарная орбита Земли, 15 марта 2235 года.
Алекс Куяма не отводил взгляда от умирающего растения. Увядшая хризантема, помещенная в центр вакуумной камеры, представляла собой жалкое зрелище – поникшие бурые лепестки, искривленный стебель. Датчики вокруг нее отражали неумолимую правду цифр: клеточные структуры находились за точкой невозврата, метаболические процессы прекратились, деградация тканей составляла 78%.
– Все системы откалиброваны, – сообщила Эмма Чанг, стоя у противоположного конца лаборатории, заполненной высокотехнологичным оборудованием. Её темные волосы были собраны в строгий пучок, а пальцы быстро скользили по голографическому интерфейсу. – Энергетический контур стабилен.
Алекс не ответил. Он сосредоточенно вносил последние корректировки в алгоритм, выведенный на его персональном голоэкране. Тысячи строк квантовых вычислений, математических формул и параметров настройки мерцали в воздухе перед ним, отражаясь в его темно-карих глазах. Мужчина провел рукой по коротким волосам с проседью и сделал глубокий вдох.
– Начинаем обратный отсчет, – произнес он, наконец. – Десять… девять…
Эмма активировала защитное поле вокруг экспериментальной установки. Мощные генераторы под полом лаборатории загудели, накапливая энергию. На мониторах появились предупреждающие индикаторы.
– Пять… четыре… – продолжал Алекс. – Три… два… один… Активация.
Его палец коснулся виртуальной кнопки запуска. В центре камеры возник пульсирующий голубоватый пузырь энергии, окутывая мертвое растение. Воздух внутри защитного поля завибрировал, словно жидкий, искажая изображение. Приборы вокруг камеры взорвались цифровыми показаниями, графики на экранах взметнулись вверх.
– Энергопотребление на пиковом уровне, – отрапортовала Эмма, не отрывая взгляда от мониторов. – Температура в пределах нормы. Квантовая фазировка… стабильна!
Внутри камеры время, казалось, потекло вспять. Бурые лепестки хризантемы начали медленно расправляться, мертвые клетки возвращались к жизни. Цвет растения изменился – коричневый сменился бледно-желтым, затем ярко-золотистым. Стебель выпрямился, поднимая цветок все выше.
– Реверсия энтропии на клеточном уровне зафиксирована, – произнес Алекс, наблюдая за показаниями. – Метаболические процессы восстанавливаются. Целостность биологической структуры… восемьдесят процентов… восемьдесят пять… девяносто!
Голубое свечение вокруг цветка усилилось, став почти ослепительным. Хризантема теперь выглядела так, будто её только что срезали – яркая, свежая, полная жизни. Но процесс не останавливался. Лепестки начали сжиматься, возвращаясь к бутону.
– Алекс, мы теряем контроль! – воскликнула Эмма. – Энергетический контур нестабилен. Реверсия ускоряется!
Алекс бросился к главной консоли.
– Прерываем процесс! Активирую аварийное отключение.
Его пальцы летали над сенсорными панелями, вводя последовательности команд. Голубое свечение начало пульсировать, система сопротивлялась отключению. Температура в камере резко повысилась.
– Вручную отсекаю энергопитание! – крикнула Эмма, дернув физический рубильник на стене.
Генераторы под полом издали протяжный стон, затем наступила тишина. Голубое свечение медленно угасло, оставив после себя легкую дымку, окутывающую растение. В камере теперь стоял идеально сформированный бутон хризантемы – такой, каким он был за несколько дней до цветения.
В лаборатории повисла оглушительная тишина. Алекс и Эмма переглянулись с выражением потрясенного восторга на лицах.
– Мы это сделали, – прошептала Эмма. – Мы действительно это сделали.
Губы Алекса тронула редкая улыбка.
– Первый успешный энтропийный реверс крупного биологического объекта, – произнес он, подходя к камере и глядя на бутон. – Мы не просто вернули его к жизни, мы обратили его развитие вспять.
