Маленькие розовые ботиночки, с забавными усатыми котятами
спереди, звонко выбивали по асфальту. Клац-клац. Если на каблучок,
то цок-цок.
– Даш, - попросила я. – Осторожнее! Скользко очень.
Подала ей руку, хотя идти неся в одной руке коробку, а другой
придерживая прыгающую пятилетку — очень непросто. На Дашке были
варежки. Тоже розовые, тоже с котятами — в тот год у нас котята
были везде. А я так чётко помню то, что случилось в тот день. Всё.
Каждую мелочь. И варежку эту, уже отсырела, скорее надо в тепло… И
то, что небо было пасмурное, сонное, и все равно красивое, тоже
помню. Чёрные ветки голых деревьев. И как дочка прыгает - цок-цок,
клац-клац…
И взгляд. Я тогда ещё не знала, что на меня смотрят, но
чувствовала. Спиной, лопатками. По коже - мурашки. Оборачиваюсь
постоянно, но за спиной аллея голых деревьев, серое полотно
парковки, скудно припорошенное снегом, автомобили, тёмные и
безликие.
– Даша, давай скорее, — попросила я, словно торопясь
сбежать от чего-то тягостного и неведомого.
– Но мам, - возразила дочка. – Классики же кто-то нарисовал! Он
устал и у него замёрзли руки, но все равно старался. И если не
попрыгать ему будет обидно!
Я сдалась – не лишать же ребёнка удовольствия из-за своих
необоснованных страхов. Даже расслабилась немножко, глупая. Ах,
знать бы тогда - схватила бы Дашку и бежала бы куда глаза глядят.
Но я не знала. Поэтому стояла и баюкала в руках коробку, смотрела,
как моя малышка рисует брошенным кем-то мелком. Мелок был радостно
салатовым, но рисовать отказывался – скользил по тонкой корке
намерзшего на асфальт льда.
Дашка вдруг остановилась. Осторожно положила мелок рядом с так и
не дорисованной рожицей. И смотрит. Не на меня, нет. За мою спину.
Словно там, за мной, кто-то стоит молча. Я оборачивалась всего
минуту назад, никого там не было. И жутко вдруг, желудок тревожно
сжимается, даже тошнит от страха.
– Я нагулялась, - говорит Даша. — Отдай мне коробку.
Я наклонилась, осторожно передала коробку дочери. И потом только
обернулась. Он стоял позади нас. Мужчина. Высокий. Весь в чёрном —
пальто чёрное, джинсы из грубой ткани, небрежно обернутый, дорогой
шарф. Короткие волосы, щетина трехдневная. А глаза — светлые. И
смотрит он прямо на нас. Слишком внимательно, так не смотрят на
случайных прохожих.
Сердце ухнуло вниз, забилось тревожно. Приют для животных, куда
мы с дочкой идём, находится на самой окраине города. Нет здесь
никого. За высоким забором какое-то предприятие, вроде там делают
окна и теплицы. Чуть в стороне тянется частный сектор - не добежать
мне с Дашкой, не докричаться. Не успеть. До приюта осталось идти с
половину километра, я слышу уже, как собаки лают.
Далеко…
— Вы не подскажете, - хриплым голосом обратился ко мне мужчина.
– Где здесь приют для животных? Я корма привёз.
Сердце вроде успокоилось, но так себе. Мы сюда два раза в неделю
ходим, год уже. Чужие лица здесь редкость, а этого человека я точно
здесь не встречала ни разу.
– А мы тоже туда! - радостно отозвалась моя дочка. – Вы идите
прямо просто, слышно же, где собачки гавкают!
Дашка сказала верно — слышно. И понятно, куда держать путь. Мы
ему зачем, зачем этот вопрос?
— А вы зачем?
– Кошка бросила котят! - не менее радостно доложила
Дашка.
– Пусть…
Я вдруг испугалась, что мужчина продолжит фразу самым банальным
и классическим образом. Он мог бы, я это чётко понимала.
– Пусть растут сильными и здоровыми, — торопливо продолжила я,
пока не высказался он. — Даша, пошли.
Забрала у неё коробку, в которой спали, замотанные в шаль,
четыре серых котёнка, ещё слепых. Их и правда бросила ветреная
мамаша, на складах моего офиса. Я хотела выкормить их сама, но
поняла, что с моим графиком работы они просто умрут от голода и
решила принести в приют.
