Фантазма. Девять искушений

Позолоченный медальон на шее трупа блестел в лунном свете.

Офелия Гримм поспешно расстегнула цепочку с маминым кулоном в форме сердца, а потом вышла из круга заклинания и приподняла свободные каштановые кудри, чтобы закрепить знакомую безделушку на собственной шее. По позвоночнику пробежала дрожь, и тело покрылось мурашками, когда холодный металл коснулся кожи.

Офелия опустилась на колени возле бледного тела матери под пристальным взглядом своей сестры Женевьевы, стоявшей неподалеку. Крепче сжав серебряный клинок, Офелия вдавила его острый кончик в мягкую, цвета слоновой кости, внутреннюю часть предплечья. Разрез был глубоким, но точным – обильно полилась кровь, она собиралась перед девушкой на полу, окрашивая нежную белую ткань ночной рубашки в зловещий алый оттенок. Резко запахло железом и солью.

Офелия разжала руку, лезвие со стуком упало на пол, и Женевьева замерла, как испуганный кролик. Не обращая внимания на реакцию сестры, Офелия чиркнула спичкой, наслаждаясь шипением загоревшегося огня в мертвой тишине усадьбы Гриммов. Она потянулась к ближайшей свече, дождалась, пока оживет фитиль, и постучала по восковому столбику, молча считая каждое прикосновение.

Один, два, три.

Когда свеча наконец зажглась, Офелия поставила ее на нужное место в круге заклинания, и остальные столбики вокруг безжизненного тела Тесси Гримм мгновенно загорелись. Тени сестер Гримм протянулись до самого потолка, и бархатные шторы яростно затрепетали, словно от порыва ветра.

В эту благоухающую новоорлеанскую ночь Офелия проснулась в поту и обнаружила свою мать неподвижно лежащей на кремовом хлопковом ковре. Не было никаких криков ужаса, признаков паники или следов насилия. Вообще никаких признаков беды. Только ее мать на ковре – словно она решила лечь спать на полу в гостиной, а не в кровать. Если бы незнакомое ощущение потрескивающей магии не предупредило ее, что случилось нечто очень серьезное, возможно, она бы не нашла мать до восхода. И тогда было бы слишком поздно.

Офелия смутно осознавала, что сестра спускается по скрипучей лестнице следом за ней, но слишком погрузилась в воспоминания, чтобы предупредить Женевьеву об ужасной сцене. Офелия мысленно пробежалась по последним событиям, пытаясь убедиться, что достаточно раз постучала по изголовью кровати и прикоснулась костяшками пальцев к правильному узору на стене, прежде чем заснуть. Но она знала: она все сделала правильно. Ее навязчивые мысли уже стали обыденностью. Это не ее вина. Невозможно. Она все сделала идеально.