— Ты уверена, дитя?
Глаза жрицы, черные, как два
блестящих антрацита, внимательно, с прищуром смотрели на нее. По
спине Вайолетт пробежал холодок – девушке казалось, что из глаз
Аделисы на нее смотрит тьма. Возможно, так оно и было, учитывая,
какие слухи ходили об этой женщине.
— Да, — хрипло ответила девушка. В
горле пересохло, сердце молотило по ребрам. Казалось, еще миг – и
оно проломит грудную клетку.
Вайолетт было страшно. Так страшно,
что подгибались колени и крутило живот, но щедро сдобренная
отчаянием уверенность была сильнее.
— Это опасный ритуал, — еще раз
напомнила жрица, то ли предупреждая, то ли желая напугать. А,
может, и то и другое. — Ты можешь погибнуть.
Чего-чего, а смерти Вайолетт уже не
боялась. После всего, что стало с ней и остатками ее семьи,
перспектива умереть казалась избавлением. Хотя, девушка, все же
рассчитывала на новую жизнь. Далеко-далеко от этого страшного
места. Но лучше уж так, чем то, что ждет ее через две недели.
— Я готова, — Вайолетт упрямо
кивнула и сжала тонкие пальцы в кулаки. Ногти больно впились в
ладонь.
— Я не знаю, куда тебя
перенесет.
— Это не важно, — девушка мотнула
головой. — Ничего хуже этого,— Вайолетт обвела взглядом роскошно
убранную спальню, — быть не может.
Жрица криво улыбнулась.
— Всегда может быть еще хуже,
дитя.
— Мне все равно.
— Будь по-твоему. — Аделиса пожала
плечами. Грациозным движением она убрала за спину прядь
иссиня-черных волос. — Твоя плата, — жрица вытянула раскрытую
ладонь. То было требование, а не вопрос.
Дрожащей рукой Вайолетт прикоснулась
к висящему на ее шее кулону с крупным сапфиром в оправе из белого
золота. Последнее, что осталось у нее от матери. Расставаться с
драгоценным подарком – единственном напоминании о доме, было жаль,
но Аделису не интересовали дешевые побрякушки. В самом начале,
когда Вайолетт пришла к ней, жрица хищно посмотрела на кулон.
Девушка медленно расстегнула
застежку, сняла украшение и протянула Аделисе. Жрица приняла его, и
Вайолетт вздрогнула – пальцы у Аделисы были ледяными.
При дворе (да и в столице тоже) об
этой женщине говорили всякое: одни называли ведьмой, другие считали
ушлой мошенницей. Были и те, кто верил, что Аделиса не только
якшается с темными силами, но и сама порождение Черной Бездны –
места, где обитают демоны и куда после смерти Создатели отправляют
грешников.
Придя к ней впервые, Вайолетт наивно
просила отправить в Бездну лорда-канцлера или хотя бы герцога
Вер’Баллана, пусть даже ценой собственной души – настолько велико
было ее отчаяние и желание отомстить, но жрица отказалась, сказав,
что не имеет такой власти. Вместо этого Аделиса предложила Вайолетт
иное – древний и опасный ритуал, без каких-либо гарантий на
успех.
Не будь ее положение столь ужасным,
Вайолетт никогда не решилась бы на такое, но теперь… Девушка
стиснула зубы.
— Ты заперла дверь?
— Да, — Вайолетт кивнула. — До утра
за мной точно не явятся.
— Дай мне свою руку, дитя.
Вайолетт подчинилась. Страх
царапался под ложечкой, здравый смысл призывал остановить это
безумие, но отступать было поздно. В дрожащем пламени свечей
блеснул кинжал, и Вайолетт вздрогнула. Магия крови. Древняя,
запрещенная и карающаяся смертью.
Коротким и точным движением Аделиса
полоснула по ладони девушки. Так и быстро и легко, что Вайолетт
даже не успела почувствовать боль. На бледной коже расцвела алая
полоса. Жрица закрыла глаза и принялась шептать что-то на
непонятном Вайолетт языке. Слова, похожие на пение заполняли
комнату, растекались по ней, укутывая девушку мягким одеялом. Голос
жрицы убаюкивал и, несмотря на ужас ситуации, Вайолетт
почувствовала, как слипаются глаза. Наконец, Аделиса замолкла.
