День учителя. Целый день в школе было шумно и суетливо. Мои первоклашки и ученики старших классов заваливали меня поздравлениями и сладким, которое я не переношу, а сейчас, в четыре вечера, стояла почти оглушительная тишина.
Я, Марья Ивановна, для близких просто Маша, старая дева тридцати трёх лет, обладатель диплома преподавателя начальных классов, одинокой однушки и кота по имени Шекспир, медленно допивала чай с жасмином и пустотой в голове.
В воздухе витали запахи мела, осени и… моего одиночества. Оно стало моим привычным спутником за последние три года, с тех пор, как закончился мой последний не самый удачный роман. Иногда мне казалось, что я навсегда застряла в этой роли милой, немного уставшей учительницы, которую все уважают, но никто по-настоящему не хочет. И я не понимала, что со мной не так? Может быть, я слишком много требовала? Да вроде самый минимум. Чтобы надёжный был, верный, чтобы смотрел на меня как ни на кого, любил! Но все, кто встречался мне на пути, а их было всего трое, либо пустозвон, либо маменькин сынок без собственного мнения и внутреннего стержня.
Хотела, чтобы как за каменной стеной. Чтобы взял, сжал, утащил и… никогда не отпускал.
Только нормальных мужиков нынче днём с огнём не сыщешь. А у меня слишком много заморочек. Вот и одна.
Хотя бы Шекспир меня ждал. Грустно улыбнулась, складывая в сумку подаренные детьми открытки и шоколадки. И сериал новый сегодня вышел. Праздник так праздник!
Вдруг скрипнула дверь. Я вздрогнула, оторвавшись от своих невесёлых мыслей. И застыла.
В дверном проёме, заполнив его собой полностью, стоял он. Игорь Алексеевич. Отец моего первоклашки Стёпы Агафонова.
Вот чёрт! Только его не хватало для завершения этого дня. Когда я выглядела вдобавок так, словно весь день круги по стадиону наматывала.
Этот мужчина являлся ходячим противоречием. Официально – индивидуальный предприниматель, владелец нескольких автомоек. По слухам, которые ползли по учительской со скоростью света, он тот, кто жил в другом мире. В более жёстком. Где вопросы точно не решались на родительском собрании. И вообще намного менее гуманным образом.
Вдовец. Жена умерла ещё когда их сын был маленьким. Один воспитывал своего сына. И, несмотря на его тёмную и опасную ауру, все, а в особенности женщины, восхищались этим мужчиной.
Он был очень высоким, под два метра, с телом какого-нибудь боксёра, широченными плечами и длинными стройными ногами. С очень мужской, неидеальной красотой лица. Одевался безупречно, но как-то всегда мрачно. Оправдывая в полной степени образом слухи о себе.
Сегодня же на нём был чёрный костюм и чёрная рубашка. Дорого, стильно. И ему эту чертовски шло. От него исходила аура спокойной, несуетливой силы. Самой настоящей, мужской. И его глаза… почти чёрные смотрели на меня не так, как смотрят родители на учителя их ребёнка. В них читался холодный, аналитический интерес хищника, который оценивает добычу. Именно так. И от этого взгляда по спине бежали нервные, но при этом приятные мурашки.
– Марья Ивановна, – его голос низкий, с бархатной хрипотцой будто физически добирался до собеседника, обжигал саму кожу.
Уроки закончились уже давно, как в принципе, и мой рабочий день. Но мужчина вошёл не спрашивая. Дверь закрылась с тихим щелчком.
Он всегда так тихо ходит? Словно на мягких лапах. Как большой, опасный кот…
– Игорь… Алексеевич, здравствуйте. А Степан уже ушёл с бабушкой час назад, – проговорила, стараясь, чтобы голос не дрожал. Я чувствовала себя школьницей перед строгим директором. Как иронично.
– Знаю. Я к вам, – улыбнулся он мне.
Его улыбку я видела впервые, поэтому моё сердце заколотилось в удвоённом темпе. Она у него оказалась слишком… провокационной, как бы это ни звучало.
