Холодный огонь

Тишина в пожарной части номер семь была обманчивой. Она не была пустой, а скорее плотной, тяжелой, как заряженный перед грозой воздух. В этой тишине храпели на втором этаже в караульном помещении двое бойцов, третий, молодой Савельев, увлеченно щелкал по клавишам игровой консоли, а старший прапорщик Алексей Гордеев, сидя у окна, смотрел на ночной город, залитый оранжевым светом фонарей.

Гордеев был человеком огня. Он знал его двадцать лет, с тех пор как самому себе, еще пацану, доказал, что может войти в горящий сарай и вытащить оттуда соседского кота. Он знал его язык – шипение, рев, потрескивание. Его характер – капризный, стремительный, непредсказуемый. Он чувствовал его тепло за километр, кожей спины, каким-то внутренним радаром, который не подводил никогда. Огонь для него был живым существом, противником, а иногда и союзником. Но в последнее время этот противник начал вести себя странно.

Рация на столе хрипло кашлянула, разрывая тишину. Дежурный голос диспетчера, ровный и лишенный эмоций, прозвучал как приговор спокойной ночи.

– Вызов принят. Пожарно-спасательное подразделение части номер семь. Адрес: улица Индустриальная, складской комплекс «Вектор», ангар номер три. Сообщение о возгорании. Повторяю: улица Индустриальная, складской комплекс «Вектор», ангар три.

Сон исчез мгновенно. По лестнице, не касаясь перил, с грохотом слетели двое – Коляда и Сергеев. Савельев замер с геймпадом в руках, на секунду забыв о виртуальной войне.

– Подъем! – Гордеев не кричал, его голос был низким и властным, как удар колокола. – Савельев, брось свою игрушку, бегом на линейку!

Через девяносто секунд, застегивая на ходу боевку, они уже занимали места в кабине ярко-красного «Урала». Гордеев на месте командира, Коляда за рулем. Двигатель взревел, ворота гаража поползли вверх, открывая путь в ночь. Сирена, сначала робкая, набрала силу и завыла, разрезая сонное марево спального района.

– Ангар на «Векторе», – сказал Коляда, ловко вписываясь в пустой ночной поток. Мужик лет сорока, с лицом, высеченным из гранита, он был тем, на кого можно положиться в кромешном аду. – Что там может гореть? По-моему, там пакля какая-то хранится, текстиль.

– Диспетчер сказала – без подробностей. Сообщил сторож, – отозвался Сергеев, проверяя соединения рукавов. Он был помоложе, лет тридцати, с умными, быстрыми глазами.

Гордеев молчал, глядя в окно. Внутри него что-то щелкнуло. Тот самый радар. Он не чувствовал огня. Обычно, даже когда до места было километров пять, он уже ощущал его, как далекий жар костра. Сейчас – ничего. Только холод ночи и сосущая под ложечкой пустота.

– Может, ложный? – предположил Савельев, его молодой голос прозвучал немного надтреснуто. Для него каждый вызов был еще в новинку, адреналин бил в голову, как шампанское.

– Никогда не знаешь, – буркнул Коляда. – Лучше десять раз на ложный, чем один опоздать на настоящий.

Они мчались по спящему городу. Огни рекламы скользили по глянцевым бокам машины. Гордеев закрыл глаза, пытаясь настроиться. Ничего. Абсолютная тишина на его внутренних датчиках. Это было неправильно. Это было так же неправильно, как если бы хирург не чувствовал пульс у пациента.

Через пятнадцать минут они свернули на Индустриальную. Длинная, плохо освещенная улица, уставленная блеклыми коробками складов и цехов. Впереди, в конце улицы, не было ни зарева, ни дыма. Только тусклые фонари и гулкое эхо их же сирены.

– Странно, – произнес Сергеев, – никаких признаков.

– Может, адрес перепутали? – Коляда сбросил газ.

– Ангар три, – упрямо повторил Гордеев. – Едем.

«Урал» подкатил к воротам комплекса «Вектор». У будки охранника метался пожилой мужчина в телогрейке, размахивая руками. Его лицо, освещенное фарами, было бледным, искаженным страхом.