Кошмар, истинный кошмар! Видимо, я неправильно родился, поэтому дар гения не достался мне, да и мое воображение – уж, казалось бы, вещь без авторских прав, всем доступная – не в команде гениальных. Надеешься: что-нибудь да перепадет, ан нет, всё строго контролируют высшие силы. Что же, остается мне шиш с маслом – ешь до отвала? Я могу сказать, могу даже повторять как мантру: «Я – человек хоть и среднего ума, но не упаду так низко, чтобы глупостью затмевать всех, кто и сам горазд на это». Мое воображение (с талантом всё ясно: он не гениальность) обычно тут как тут. А здесь ума не приложу, как одной фразой, а не… пока не изучил чисел, подходящих, чтобы написать здесь, потому и не указываю каким, но явно немаленьким числом фраз предварить мое новое сочинение. Из одного предложения даже инструкция к пылесосу не состоит – да там их тьма-тьмущая. Мне не по нраву куча вещей. «Эй, вещи! Вы мне не по нраву. Вы знаете это?» Мой выкрик – на чей счет? Всего и моего дневника.
Не дневник, а мысль. Не рождается она, как ребенок: уж и срок настал, а на деле – ложная тревога. Буквы удовлетворили бы мой вкус, но мои творческие мытарства таковы, что не по возможностям Вселенной мое желание. Ждать ли от меня истерического плача? До истерического плача я еще не дошел, рано пока. Дневник раскрыт, кажется, что годы – отчего не часы, не более мелкие промежутки времени?.. Что, отсутствие на бумаге карты всё спутало?.. – годы сменяют друг друга, а я бьюсь и бьюсь, и некому сдать смену. Стало бы легче, если бы… Если бы что? Вот те раз, на месте закономерной концовки завязка для чего-то еще? Если бы вступительным словам (ага, вот на что завязка пригодилась) не приписывалась решающая партия, а ее кто-то приписал им, да так, что не отписать обратно, некому бы было вести ее в литературном представлении. И бог бы с этим всем. Ситуация заставляет меня склоняться всё сильнее к этой мысли – мысль уже и тени моей сторонится, – но не быстро, не так, чтобы жить всегда с одним мнением – и вдруг однажды проснуться с абсолютно иной точкой зрения. То есть сразу перейти к сути, не тратя на это всего того, что можно пустить на плодотворные действия. Написание текста – это же плодотворное действие? Особенно если я пытаюсь создать что-то, что привлечет читательское внимание.
Однако литературные каноны, сколько бы мнений на их счет ни роилось в голове, они – морока моей жизни: мириться с ними изо дня в день – пусть, с чем я только ни мирился, от меня не убудет. Они всегда, буквально бесперебойно будут литературными канонами, и разумеется, тут есть за что не питать к ним любви, ибо из-за них я отказываюсь, или, может, они сами заставляют избавляться, как от мусора, от стольких нетривиальных идей. У меня особый литературный статус, если я подвергаю сомнению литературные каноны? Отнюдь, моя жизнь течет мимо всяких статусов, литературные они или нелитературные. Одна мысль: от такой скуки зевать можно долго. Разумеется, я помню – рано забывать, и полгода не миновало еще, а амнезия поправила бы положение, – что в своем прошлом произведении я не очень-то заботился об установленных литературой канонах. Лицемерие, двуличие, притворство – чем из этого судить? Ничем! Добавлю между прочим: мне кажется, кое-что (от мелочи к целому открываю переделки) можно было скомпоновать тогда иначе, ну что сделаешь, свежая голова – свежий взгляд. Но теперь-то к чему говорить? Мое творение существует уже в виде книг, и существование это не прервать.
