— Илька! Илька, вот отец вернется — мигом тебя отыщет! Лучше
сама выходи! Всыплю по первое число, паразитка ты этакая!
Громкие крики матери разносились далеко за пределы двора. Илька,
сидя в зарослях ежлены, только морщилась на очередной вопль
разозленной родительницы. Разумеется, никуда сейчас выходить она не
собиралась, а к вечеру, глядишь, мать и поостынет. Работой,
конечно, нагрузит, да и отец парой воспитательных подзатыльников
наградит, но зато сейчас можно в тишине и покое хорошенько
подумать.
В этих кустах, которые обильно росли по всей деревне,
отгораживая дома друг от друга густыми колючими изгородями, на
задворках их участка у Ильки уже давно было оборудовано что-то
вроде собственного логова. Такое уютное место, куда вел скрытый
проход, в который, если и найдут, не всякий протиснется. Крошечный
пятачок свободной земли, засыпанной прошлогодними листьями под
густой кроной полутораметровых кустиков, был застелен стареньким
лоскутным одеялом. Под одним сильно вытянутым и не очень
раскидистым кустом Илька пристроила заботливо прибранный к рукам
старый ящик для инструментов, оттащенный в сарайку одним из старших
братьев за ненадобностью.
Им не надо, а вот ей в самый раз. Ящичек-то
влагонепроницаемый!
Туда девушка складывала, выбираясь из своего убежища, вещи,
сейчас разложенные вокруг нее для удобства.
— Ильмартендилия! — Вопли матери раздались уже неподалеку, и
Илька затаилась, боясь себя выдать.
Она покосилась недовольным взглядом на ведро, дно которого
сиротливой кучкой украшали две горсти ежлены. Сказать, что
увлеклась сбором ягод и ничего не слышала, будет совсем
неправдоподобно, надо было хоть полведерка натрясти с этой колючей
пакости.
— Ильмартендилия! Иди сюда немедленно, скверная девчонка!
Исправь то, что натворила, позорище нашей семьи!
Илька скривилась.
Раньше звания позорища удостаивались только ее братцы Люк и
Ален, неугомонные близнецы. А теперь вот она. Конечно, братики
окончили академию и теперь уважаемые некроманты. А один даже
женился на гномке из хорошей семьи, и мать его теперь чуть ли не
боготворила! Грета была природницей, так что их небольшое поле за
домом, не говоря уж об огороде, цвело и плодоносило на зависть всей
округе. Девчонка осторожно всмотрелась в просвет между листьями и
ветками. Мать стояла совсем рядом с ее убежищем. Еще хорошо, что у
любимой матушки нет второй ипостаси, как и у всех женщин в их
семье. Да и магии никакой нет, а то мало ли...
— Ильмартендилия!
— Да что же это такое! — Ильку передернуло, свое полное имя она
просто ненавидела.
Как можно, придумав нормальные имена четырем старшим сыновьям и
двум старшим дочерям, назвать самую младшую такой длинной и
по-старушечьи старомодной жутью?! Наверное, рассудок помутился
после родов. А может, тетушка, старая дева, приехавшая помогать, да
и, откровенно говоря, просто от скуки, голову задурила.
Книги ей какие-то читала про благородных и богатых из разных
государств. По ним Ильке имечко и выбрали. Была там в каком-то
пропахшем нафталином и погрызенном зубокусиками томике
Ильмартендилия. Состоятельная дама, руки которой добивался то ли
принц какой, то ли король. И было это в какие-то замшелые времена,
когда, как гласила расхожая фраза, драконы пешком ходили, а
двуипостасные по норам жили.*
Эти две придумали имечко, а Илька страдай! Хорошо, сократить
смогла до приемлемого, когда говорить научилась. А до этого как
только не обзывали и свои, и чужие. Мартиля, Дилинька, Тендиля — и
это еще нормальные. А в деревенской школе для обучения грамоте и
счету, где всего-то один класс, как только подружки-соседки да
пацанята-задиры не отрывались! Но там хоть старшие сестры, да и
братья на выручку пришли. Кто-то из обидчиков волос не досчитался,
а кто-то зубов, когда Илька в слезах домой прибежала и
пожаловалась.
