Баржу качнуло в последний раз.
Айша ощутила удар судна о причал и затаилась. Через минуту
раздались громкие грубые голоса и торопливые тяжёлые шаги. С
потолка трюма посыпалась пыль и мелкая грязь, осевшая между
досок.
Акилу поднял морду с колен Айши и недовольно повёл усами,
намереваясь чихнуть.
− Амадэ ал нари то, нари, − (Тише, мой мальчик, тише*
Корсикианский) горячо зашептала Айша практически одними губами,
рассчитывая на острый слух своего талисмана.
Тяжёлая дорога вымотала их обоих. Беглецы не ели, не пили, а
лишь терпеливо ждали. Ждали и практически дождались.
Акилу сердито ощерился, едва слышно фыркнул и опустился обратно,
прикрыв жёлтые мерцающие глаза.
«Ещё немного», − уже мысленно добавила Айша, полагаясь
на духовную связь с ягуаром, что позволяла им превосходно
чувствовать друг друга.
Осторожно провела ладонью по гладкому боку зверя, но когда
пальцы наткнулись на край резаной раны, сердце сжалось в
болезненном спазме и пропустило удар.
Айша до боли закусила губу, подавляя рождающуюся в душе горечь
обиды, смешанную со злостью и ненавистью. Сейчас не время…
… пока не время.
Заклинание восстановления, которому Айша обучилась в Храме
древних аэнки, поддерживало силы в талисмане, помогло бежать и
добраться до Аскарима, но лучше лишний раз не нервировать Акилу
своими эмоциями. Он измождён, потерял много крови и озлоблен. Одно
неосторожное действие, мысль – могут привести ягуара в
бешенство.
«Сейчас не время давать волю чувствам», − выдохнула про
себя, поглаживая ягуара по голове между ушек.
Как часто любил повторять отец: «Ненависть − плохое чувство: она
питается нашей радостью, нашими хорошими воспоминаниями и делает
нас слабее. Врага нужно или убить, или простить, но не
ненавидеть…»
Айша хотела убить. Убить всех, кто отобрал у неё семью. Убить с
улыбкой на лице, холодной ясной головой. И простить. Пусть хранят
их Небеса.
… к горлу подступил ком, в носу предательски защипало.
Акилу мгновенно распахнул глаза и встревоженно заурчал.
«Всё хорошо. Скоро тебе помогут, − мысленно обратилась
она, зная, что талисман не поймёт, но уловит исходящие от неё
эманации. – Изгель лечила и не такие раны, так папа говорил.
Осталось дождаться темноты…»
Родственница по линии отца была шаманкой. Когда в Корсикиане
случилась война, она спасла много тяжело раненных. Айша была
маленькой на тот момент и плохо помнила, но когда Изгель решила
перебраться в другую империю – более благоприятную для жизни, по её
мнению, они с отцом несколько раз навещали её.
«Наверное, папа дорожил Изгель больше, чем
показывал…»
Айша откинулась на холодную, покрытую влагой стенку трюма и
устало сомкнула веки. Она хотела получить ответы и сейчас самое
время для этого.
Десятка три мерных вздохов, практически бесшумных, но
достаточных для полного отключения сознания и погружения в приятную
пустоту. Безмятежную.
Без мыслей: а, что будет завтра, как быть и что делать.
Без чувств. Без эмоций. Без постороннего шума…
… просто отпустить себя.
Дать могущественной силе подхватить дух, свободный от разума и
тела, и отнести его в бескрайние прерии. К подножью Храма
Просвещённых Аэнки. Великих мудрецов востока.
Храму, который Айша не так давно покинула, получив знания
древних, достойно пройдя обучение. Смогла вынести все испытания
силы духа и тела. Храму, в котором она прошла обряд единства душ со
своим талисманом: под пение монахов, под бой барабанов, под
звездным небом, в бликах пылающих костров...
Обряд, дарующий не только духовную связь, но и способности, о
которых практически никто не слышал. Не зря отец отправил её туда,
как чувствовал.
В Храме царила тишина…
… непривычная. Живая, словно.
Дуновение ветра подтолкнуло в спину. Бестелесный дух Айши
двинулся по проходу к алтарю с горящими свечами, с письменами,
вырезанными на белом камне.
