Вступление
События, произошедшие в 1762 году в герцогстве Маргуа, до сих пор покрыты туманом неясности и загадочности. Многие свидетели и очевидцы ничего определённого сказать не могут. Воображение и фантазия, слухи и домыслы – вот что в значительной мере дополняет основные факты. Более того, рассказы лиц, принимавших участие в этих событиях, мало в чём совпадают и согласуются. Кажется, что некая высшая мистическая сила специально всё запутывает, дабы никто ничего выяснить до конца не смог. Об этой силе жители герцогства предпочитали говорить шёпотом, и то – не к ночи, а средь белого дня. Ночь могла оживить все страхи и ужасы тех загадочных событий. Ночь была способна материализовать кошмарные видения, которые обычно преследуют душевнобольных людей. Ночь была способна свести с ума людей, верящих в это и думающих об этом. В герцогстве Маргуа опасались ночи. Особенно в Круансале – главном городе герцогства. Именно там практически всё и произошло.
1.
Пожалуй, главную роль во всей этой таинственной истории сыграл некий Рене де Шон – персона дворянского происхождения. Род Шонов уже двести лет считался обедневшим и никому неизвестным. Тем не менее, представители этого рода гордились своими предками, которые по их мнению активно участвовали в государственных делах Франции начиная аж с времён Карла Великого. Столетняя война нанесла этой достославной фамилии значительный урон, именно тогда началось печального угасание рода Шонов. Варфоломеевская ночь нанесла решающий удар, ибо – увы! – на свою беду тогдашние Шоны оказались протестантами. Тогда были убиты девять представителей этой фамилии – самые лучшие и подающие надежды.
Рене был третьим сыном Франциска де Шона. Первые два сына умерли, не дожив каждый до пяти лет. После Рене жена Франциска Антуаннетта родила дочь Диану и умерла спустя два года. Её смерть здорово подкосила Франциска. Он стал мрачен и нелюдим, предпочёл оставаться вдовцом до конца своих дней. Как часто то бывает в таких случаях, воспитанием детей стали заниматься слуги, которых было в фамильном замке Шонов довольно немного. Детям было грех жаловаться на своё такое воспитание; простые бедные люди, коим были эти слуги, не чаяли в них души и старались их баловать при каждом удобном случае. Детей при живом отце справедливо считали сиротами и очень жалели.
Можно поведать читателю о мальчике и девочке отдельно, дабы сложилось достоверное впечатление о каждом из них. И справедливо начать с Рене, так как он был старше. Мальчик страдал с раннего детства от осознавания того, что у него отсутствуют родители. Когда умерла мать, ему было всего четыре года. Естественно, мальчик не понял, что произошло. Он был ещё слишком мал, чтобы понимать, что такое смерть. Слуга Шарль держал маленького Рене за руку, когда они стояли у открытого гроба, и ничего не ответил на его вопрос:
– Зачем маму положили в этот ящик?
Шарль приложил указательный палец правой руки к своему рту и тихо прошептал:
– Тсс-сс…
Почему надо молчать, подумал мальчик. Странно… Больше, разумеется, он маму никогда не видел. На его вопрос, где она, горничная Беннетта ласково говорила, что она давно уже на небесах.
– Что она там делает? – спрашивал Рене. – Пусть спускается к нам.
– Ах, мой мальчик… Зачем ей спускаться?… Она ждёт нас там всех. Ей очень хорошо…
– Она что, летает в небе?
– Как голубка. Но нам её не увидеть.
Рене любил подбегать к Беннетте и обнимать её за ноги. От её юбки веяло приятным запахом. Мальчик прижимался носом к ткани и вдыхал в себя этот запах. Он был для него неведом и каким-то таинственным. Пахло так притягательно, что слегка кружилась голова. А Беннетта в это время почему-то тихо и странно по-ласковому посмеивалась и гладила медленно своими белоснежными руками волосы на голове мальчика. Руки у неё были всегда чистыми, и пахло от них свежим молоком. Беннетта была дочерью Шарля, но держались они отдельно друг от друга и очень редко разговаривали. Вели себя они так, будто родственные узы их совсем не сближают. Только один раз Рене видел, как Шарль держал дочь за руку. Он молчал и гладил руку, как шелковую ткань. Беннетта стояла неподвижно, как статуя, замерев, и смотрела, не отрываясь, в упор на отца. Шарль заметил присутствие мальчика и очень поспешно выпустил руку дочери. Потом он стремительно зашагал прочь.
