Много странных вещей случается, когда на землю опускается тьма…
Наименьшее из них – смерть!
Брэннок был прав. Полностью, безукоризненно, до абсурда прав. Надо бы написать ему или сказать об этом. Когда он впервые предложил Глостершир, я отнесся к этой идее скептически, подумав, что английская сельская местность, как и все остальное, уступила натиску современной цивилизации, что она была поглощена жадной пастью этого проклятого машинного века.
– Кантри, Брэннок? Ты с ума сошел! – Воскликнул я. – «Кантри» больше не существует. Городки, деревушки пытаются выглядеть как поселки, даже сельские перекрестки – это просто уменьшенные копии Пятой авеню и Сорок второй улицы. Покажите мне маленькую ферму, и я покажу вам пристройку к Бродвею, где по радио звучит последняя танцевальная мелодия, по линиям электропередач подается электричество, которое позволяет доить коров, мыть посуду и убирать в доме. Жена фермера, которая пользуется лосьоном для мытья рук, чтобы сохранить их белоснежными.
Брэннок зевнул:
– Видишь ли, Питер, эта твоя великая американская нация на самом деле вовсе не нация. Это гомологический атавизм. Возврат к городам-государствам древних греков. Сними кожуру с жителя Нью-Йорка и найди жителя Канзаса или шведа из Миннесоты. За метеорологическим бахвальством калифорнийца чуткий слух может уловить акцент уроженца Айовы. Америка слишком велика, слишком просторна. Это пробуждает тягу к путешествиям. Их непрестанно движущиеся ноги превратили страну в один огромный город, ядром которого является Нью-Йорк, а пригороды расположены так же далеко друг от друга, как Вашингтон, Техас и Флорида.
– Если тебе здесь не нравится, – раздраженно начал я, – почему бы тебе не вернуться туда, откуда ты пришел?
– Не пойми меня превратно, Питер. Мне здесь действительно нравится. Вот почему я отрекся от своей преданности братской стране и сделал Америку своим домом. Но мне хочется покоя и умиротворения, мира и уединения. Этого нельзя найти здесь, в Америке, но это все еще можно найти в Англии.
– Где именно в Англии?
– В нескольких местах. Дорсетшир. Чилтернс или Уэст-Райдинг. Котсуолдс… – Он задумчиво помолчал, затем кивнул. – Да, я знаю это место. Небольшой район, известный как Котсуолд-кум-ли. Вот, я покажу тебе…
Он взял атлас с моего книжного шкафа и мы вместе стали изучать его. Наконец он ткнул пальцем в крошечную точку.
– Вот оно. До ближайшего поезда четырнадцать миль. Когда я был там в последний раз, соединяющая дорога еще не была заасфальтирована, но, думаю, у тебя не возникнет проблем с тем, чтобы добраться до нее. Ты сможешь взять напрокат машину или нанять извозчика.
– Мне нравится, как это звучит, и мне действительно нужны тишина и покой. У меня на уме роман, но я не могу писать его здесь, в Нью-Йорке, когда под боком каждые пятнадцать минут звонит телефон.
Брэннок рассмеялся:
– В этой глуши тебя не будут беспокоить телефонными звонками, Питер. Люди, которые там живут, не бросают слов на ветер. Иногда мне даже кажется, что они, общаются с помощью телепатии. Это просто замечательное место, за исключением… – Тут он заколебался и выглядел смущенным. – Наверное, это немного глупо…
– Продолжай. За исключением чего? Только не говори мне, что ты только что вспомнил, что это место – колония прокаженных.
– Нет, ничего подобного. Но, видишь ли, ходят слухи, что Котсуолд-кум-Ли немного… ну, я бы сказал, зловещий.
– Что ты имеешь ввиду?
– Ну, есть такая легенда… Что-то о расе старых богов или что-то в этом роде. Жители деревни верят в это всем сердцем. Конечно, в этом нет ничего особенного…
Я ухмыльнулся:
– Конечно, нет. Но поздравляю, Брэннок. Ты прекрасный продавец!
– Правда? – он выглядел удивленным.
