Стеклянный улей опенспейса гудел ровно и безжизненно, как трансформаторная будка. Этот гул складывался из десятков звуков: мерного бормотания системных блоков, тихого шелеста вентиляции, далекого стрекота принтера и, конечно, почти неслышного, но вездесущего кликанья мышей. Безжалостный белый свет люминесцентных ламп заливал ряды одинаковых столов, отражаясь от глянцевых мониторов и пластиковых перегородок. В воздухе висел неподвижный, выхолощенный запах остывшего кофе, бумаги и едва уловимой озоновой нотки от работающей техники.
Екатерина Алая сидела за своим столом, вжавшись в эргономичное кресло, и ее спина была идеально прямой. Она была частью этого механизма, его безупречной деталью. Ее мир состоял из цифр, которые плясали на двадцатисемидюймовом мониторе. Годовая отчетность, сводки, акты сверки – все это имело свою строгую, непоколебимую логику. Дебет всегда должен был сойтись с кредитом. Формула всегда давала единственно верный результат. В этом мире не было места для сомнений, эмоций или двусмысленности.
На фоне серо-белой офисной палитры Катя была ярким, почти инородным пятном. Ее длинные, густые волосы, спадавшие ниже лопаток, были окрашены в насыщенный, вызывающий красный цвет. Не рыжий, не медный, а именно алый, как кровь или переспелая рябина. Этот цвет был ее маленьким бунтом, единственной вольностью, которую она себе позволяла в выверенном до миллиметра мире бухгалтерии. Пряди обрамляли бледное лицо с тонкими чертами: острые скулы, прямой нос и внимательные, чуть прищуренные серые глаза, которые сейчас были прикованы к таблице Excel. На ней была строгая белая блузка с наглухо застегнутым воротничком и темные брюки. Никаких украшений, кроме тонких серебряных часов на запястье.
Ее пальцы, с короткими ногтями без лака, порхали над клавиатурой. Щелк-щелк-щелк. Enter. Новая строка. Новые цифры.
– Кать, кофе будешь? – раздался рядом голос Лены, пухлой и добродушной сотрудницы из соседнего отдела. Она держала в руках свою любимую кружку с глупым котом. – Я за свежим пошла. Этот уже пить невозможно.
Катя не отрывала взгляда от экрана. На мгновение ее брови сошлись на переносице. Цифра не сходилась. Проклятая копейка, затерявшаяся где-то в недрах сотен строк.
– Позже, Лен, спасибо, – ее голос прозвучал сухо и отстраненно. – Нужно этот НДС добить, иначе главбух нам всем головы открутит.
Лена вздохнула, понимающе хмыкнула и пошаркала в сторону офисной кухни. Катя снова погрузилась в свою цифровую вселенную. Она щелкнула мышкой, открывая новый документ, сравнивая данные. Вот она. Ошибка. Неправильно разнесенный счет-фактура. Легкая, почти хищная улыбка тронула уголки ее губ. Найти ошибку было сродни маленькой победе, доказательству, что ее мир все еще подчиняется порядку.
В этот момент на краю стола, рядом с аккуратной стопкой документов и фирменной ручкой, завибрировал ее личный телефон. Экран загорелся, высветив одно слово: «Бабушка».
Катя бросила на него мимолетный, раздраженный взгляд. Не вовремя. Совсем не вовремя. Она мысленно представила себе скрипучий, чуть глуховатый голос, который начнет расспрашивать про здоровье, про еду, про то, тепло ли она одета, и обязательно упрекнет, что давно не звонила. Она любила бабушку, правда, но эти разговоры всегда выбивали ее из колеи, возвращали в то вязкое, иррациональное прошлое, от которого она так старательно сбежала в этот логичный, бетонный город.
Она смахнула вызов одним движением пальца. «Потом перезвоню, – решила она про себя. – Когда закончу».
Телефон погас. Вибрация прекратилась. Катя снова повернулась к монитору, где ее ждали понятные и предсказуемые цифры.
Последний отчет был сохранен. Щелчок кнопки «Завершение работы» прозвучал в опустевшем офисе как тихий вздох облегчения. Монитор погас, превратившись в черное зеркало, в котором на мгновение отразилось усталое лицо Кати и огненная вспышка ее волос. Она методично сложила бумаги в стопку, защелкнула крышку ноутбука и убрала его в тяжелую сумку. Движения были отточенными, доведенными до автоматизма. Порядок на столе – порядок в голове.
