Алексей работал санитаром в городском морге уже третий месяц. Ночные смены платили больше, а деньги были нужны позарез. Он думал, что привык к мертвым телам, к их восковой коже и застывшим лицам. Но этой ночью что-то было не так.
Все началось с тела No. 247 – молодой женщины, которую привезли после автокатастрофы. Когда Алексей перекладывал ее на каталку, ему показалось, что она слегка вздохнула. Он остановился, прислушался. Тишина. "Нервы", – подумал он.
Около полуночи свет в морге начал мигать. Старая проводка, ничего необычного. Но когда Алексей проходил мимо холодильных камер, он услышал звук – словно кто-то скребется изнутри. Слабо, почти неслышно. Он замер, сердце забилось быстрее.
Звук повторился. Камера No. 12. Именно туда он поместил тело 247.
Дрожащими руками Алексей открыл дверцу. Тело лежало точно так же, как он его оставил. Но простыня была сбита, а на внутренней стороне дверцы виднелись царапины – свежие, с остатками плоти под ногтями трупа.
"Посмертные спазмы," – попытался он себя убедить, хотя знал: спазмы не оставляют таких следов.
Когда он закрыл камеру и повернулся, за его спиной раздался металлический скрежет. Дверца камеры No. 15 медленно открывалась. Оттуда показалась синюшная рука, потом другая. Тело старика, умершего от сердечного приступа три дня назад, медленно сползало с полки.
Алексей хотел закричать, но горло перехватило. Он попятился к выходу, но споткнулся. Упав, он увидел, как по всему моргу одна за другой открываются дверцы камер. Мертвые тела, в разной степени разложения, начали медленно, неуклюже подниматься.
Но хуже всего было то, что все они смотрели на него. Мутными, безжизненными глазами. И улыбались. Кривыми, неестественными улыбками.
Тело 247 было среди них. Она двигалась увереннее остальных, голова которой болталась под неестественным углом после аварии. Она наклонилась к нему и прошептала голосом, похожим на шелест сухих листьев:
"Спасибо, что так хорошо о нас заботился. Теперь наша очередь позаботиться о тебе."
Последнее, что помнил Алексей, – это холодные руки, тянущие его к открытой камере. Утром его коллеги нашли морг пустым. Алексей исчез, но появилось новое тело в камере No. 13. Молодой мужчина с широко открытыми от ужаса глазами и седыми волосами.
А ночной охранник поклялся, что иногда слышит из морга тихое царапанье и чей-то приглушенный крик о помощи.
Анара была единственной дочерью в семье, красивой и умной девушкой, которая мечтала стать учительницей. Но родители видели в ней только способ решить свои финансовые проблемы. Когда ей исполнилось 18, они объявили, что она выйдет замуж за Рустама – сына богатого соседа.
"Он обеспечит тебя," – говорила мать, отворачиваясь от слез дочери.
"Это наше решение," – отрезал отец, когда Анара умоляла его подождать.
То, что Рустам был наркоманом, родители знали, но деньги были важнее. Анара плакала, умоляла, грозилась сбежать, но никто ее не слушал. Свадьбу сыграли против ее воли.
Первые побои начались через неделю после свадьбы. Рустам приходил домой в ломке, злой и жестокий. Анара звонила родителям, показывала синяки, но отец только говорил: "Терпи. Мужа надо слушаться."
Последний раз она позвонила матери в слезах: "Мама, он меня убьет. Забери меня домой, пожалуйста."
"Не выдумывай," – ответила мать и повесила трубку.
Через три дня Анару нашли мертвой. Официально – несчастный случай, упала с лестницы. Но соседи слышали крики и звуки драки.
На похоронах родители рыдали, но было слишком поздно.
А потом начались странности.
Первой умерла мать Анары. Она проснулась ночью от того, что кто-то звал ее имя. В темноте комнаты стояла Анара – бледная, с синяками на лице и шее, в том самом платье, в котором ее похоронили.
