Момент, когда детство закрывает за тобой двери, а взрослая жизнь распахивает свои, приходит тихо – без грома и фанфар. Чаще всего это случается между делом: еще вчера ты беззаботно шатался по университетским коридорам, а сегодня вдруг понимаешь: пора. Пора перестать тянуть из дома деньги.
У каждого этот рубеж свой. Кто-то спохватывается в пятнадцать, рвется к карманной свободе. Кто-то тянет до двадцати четырех, отсиживаясь в alma mater на родительские средства. А есть такие, как я: отдал должное последним отблескам беззаботности, но наглеть не стал. Как только появилась хоть капля времени – шагнул за порог.
Жил в общаге – крошечной комнатке с выцветшими обоями. Питался тем, что собирала мама в картонные коробки: тушенка, гороховые консервы, банки с абрикосовым вареньем. Несколько тысяч на неделю – на проезд, редкие посиделки с такими же полустудентами-полунищими. В общем, хватало.
А потом пришло утро. Просыпаешься под вой будильника и осознаешь: университет теперь требует твоего присутствия от силы на двух лекциях в неделю. Свободного времени – вагон. Друзья? Одни – заколочены на все пары. Другие – уже вкалывают на складах или в офисах. Собраться вместе, как раньше, – задача почти невыполнимая.
Сидишь в опустевшей комнате. Сперва пытаешься заполнить пустоту спортом: качаешься на турнике во дворе, бегаешь вдоль заснеженных аллей. Потом понимаешь – часы все равно тянутся, бесконечно. Сериалы пересмотрены вдоль и поперек, фильмы – тоже. Скроллить бесконечные короткие видео – занятие для отчаяния, на которое даже я не решаюсь. И вот тогда эта мысль, острая как лезвие: пора. Пора идти работать.
Сразу – стена. Куда? На серьезную позицию? Смешно. Образование неоконченное, опыта – ноль. Да и сам – чистый лист, только что из-под родительского крыла. Любой работодатель видит перед собой риски: дашь задание – а он, глядишь, домой смоется без спроса. Или курить бегать каждые полчаса. Или наотрез откажется от «не своей» работы. Наверное, именно так смотрят на восемнадцатилетнего все эти взрослые в строгих костюмах с глянцевыми визитками.
Вариантов – кот наплакал. Грузчик? Подсобник? Вечно грязный, вымотанный в ноль, за копейки. Зачем тогда вообще в универ поступал? Чтобы вкалывать наравне с теми, кто и азбуки не осилил? Нет. Не мое. Официант? Администратор? Мысль о постоянной улыбке и обслуживании капризных посетителей вызывала тихий ужас. Не цепляло. Совсем.
Вопрос решился сам собой. В один из дней, когда совесть все же загнала меня на пару (преподаватели были те самые, что потом диплом принимать будут – надо было лицо показать), встретил Никиту, одногруппника. Перекинулись парой слов о жизни. Никита, парень неболтливый обычно, вдруг разошелся:
– Устроился, – буркнул он, оглядываясь по сторонам. – Ночным уборщиком. В «Бургер Хаус».
Я покосился на него. Не самое престижное амплуа.
– И что? – спросил осторожно.
– Да нормально! – оживился он. – Для студента – идеал. График – два через два. Работа – не каторга: весь инвентарь дают, химию, форму, перчатки. За пару ночей разберешься. И главное – ночь! Народу – ноль. Только ты, музыка в наушниках да тряпка. Не спеша, методично. И – кормят! Пару бургеров за смену схомячить можно.
Он помолчал, давая осознать.
– Зарплата, – продолжил он, понизив голос, – выше, чем у дневных официантов. Честно. Сопоставимо с начальной ставкой тех, кто в офисах с девяти до шести сидит.
Я слушал, и что-то щелкнуло внутри. График – да, под учебу. Время – ночь, людей нет. Зарплата – для старта более чем. Да и Никита – парень надежный, не станет обманывать.
– Думаешь, возьмут? – спросил я, уже почти решившись.
– Шансы есть, – кивнул он. – Текучка. Попробуй. Для начала, чтобы в ритм войти и деньжат поднакопить – самое то.
