Пролог: Осколки реальности
Виктор Кремнев стоял над телом с окровавленными руками, не понимая, как оказался здесь. Алая жидкость медленно стекала с его пальцев, капая на паркет с тихим, почти музыкальным звуком – кап-кап-кап – словно отсчитывая секунды до неизбежного.
Комната казалась знакомой и чужой одновременно. Мебель стояла не там, где он помнил: кресло развернуто к окну вместо телевизора, книжный шкаф переместился к противоположной стене, а журнальный столик словно никогда не существовал. На стенах висели фотографии людей, которых он никогда не видел – улыбающиеся лица в рамках из темного дерева, глаза, следящие за каждым его движением. В одной рамке – семейный портрет: мужчина, женщина, двое детей. Мужчина был оч но моложе, с другой стрижкой и без шрама над левой бровью, который Виктор получил в детстве.
Воздух в комнате был густым, насыщенным запахами, которые не должны были здесь присутствовать. Сладковатый аромат жасмина смешивался с металлическим привкусом, а где-то на периферии обоняния маячил запах старых книг и кофейной гущи. Но кофемашины в комнате не было. Как и цветов. Как и библиотеки.
Тело под его ногами принадлежало женщине лет тридцати с небольшим. Темные волосы веером разметались по полу, обрамляя лицо, которое могло бы быть красивым, если бы не восковая бледность и странное, почти умиротворенное выражение. Она была одета в белое платье, которое теперь окрасилось в багровые разводы. Но что странно – платье выглядело слишком нарядным для обычного вечера дома. Как будто она собиралась на свидание. Или на собственную свадьбу.
В углу комнаты лежали осколки разбитого зеркала – большого, в старинной бронзовой раме, которую Виктор не помнил. Зеркало разбилось не обычным образом – трещины расходились от центра идеальными лучами, словно кто-то ударил по стеклу изнутри. Некоторые осколки были размером с ладонь, другие – крошечными, как алмазная пыль, и они мерцали в свете люстры, создавая причудливые блики на стенах.
Виктор опустился на колени, инстинктивно пытаясь собрать осколки дрожащими пальцами. Стекло было острым, и он порезался, но боли не чувствовал. Новая алая струйка смешалась с той, что уже покрывала его руки. В одном из крупных осколков – треугольном, размером с детскую ладошку – краем глаза он заметил движение.
Там стоял совершенно другой человек.
Незнакомец в осколке повторял его позу в точности, но лицо было чужим – более молодым, с другим разрезом глаз и формой носа. Одежда тоже отличалась: вместо его серой рубашки и темных джинсов мужчина в отражении носил элегантный костюм-тройку и галстук. На пальце у него поблескивало обручальное кольцо, которого у Виктора никогда не было.
Сердце екнуло. Виктор резко поднял голову, оглядел комнату – никого. Он был один с телом женщины и тишиной, которая давила на барабанные перепонки, как вода на глубине.
Когда он снова посмотрел в осколок, там был третий человек. Пожилой мужчина с седой бородой, в рабочем комбинезоне, испачканном чем-то темным. Мужчина смотрел прямо на Виктора и медленно покачал головой, словно говоря: «Не то. Не так. Не здесь».
– Кто вы? – прошептал Виктор, но голос прозвучал странно – как будто исходил не из его горла, а откуда-то со стороны.
В ответ – тишина. Даже более глубокая, чем раньше. Как будто весь мир задержал дыхание.
Звук сирен разорвал эту тишину, как клинок разрывает шелк. Вой приближался быстро – слишком быстро. Словно полицейские машины уже стояли под окнами и только ждали сигнала. Виктор знал – у него есть может быть минута, максимум две, прежде чем они ворвутся сюда. Минута, чтобы понять, что произошло, кто эта женщина, почему он здесь, и главное – действительно ли он ее убил.
