Пролог: Последнее Ощущение
Холод мрамора под босыми ступнями был предвестником. Юная Эйви, почти девочка с тяжелыми, как ночь, волосами, опущенными на плечи, стояла в центре Зала Вечной Верности и пыталась не дрожать. Громадные своды уходили ввысь, в сумрак, где терялись лики каменных драконов – стражей её рода. Воздух гудел от сдержанного могущества, от тысячи взглядов аристократов, выстроившихся вдоль стен подобно бездушным статуям.
Не время для страха, – твердила она себе, сжимая ладони так, что ногти впивались в кожу. Ты – кровь Гласира. Ты – порядок. Ты – воля.
Но внутри всё трепетало. Трепетал восторг от предстоящей власти, жгучее любопытство к будущему, сладкий ужас перед грузом ответственности. Она чувствовала аромат дымного ладана, щекочущий ноздри, и легкое головокружение от бессонной ночи. Она была жива, как никогда, и каждый нерв на её коже пел.
Великий Магистр Ритуалов, старец с лицом, похожим на высохшую грушу, возложил на её голову Диадему Абсолюта – сплетение платиновых нитей с алмазом холодного огня в центре. Металл был обжигающе ледяным.
– Эйви из Дома Серебряных Вершин, клянёшься ли ты душой и телом служить Империи Гласир? – его голос грохотал, как обвал.
– Клянусь.
– Отрекаешься ли ты от хаоса эмоций во имя разума и вечного порядка?
– Отрекаюсь.
Она произносила заученные слова, и с каждым слогом её собственное «я», её трепет, её волнение, казалось, уплотнялись, становились ярче. Это была последняя вспышка перед тьмой.
И тогда из-за трона вышел он. Не Магистр, не вельможа. Последний из уцелевших слуг поверженного рода, того самого, что был стерт с лица Гласира её прабабкой. Он был стар и жалок, в лохмотьях, но глаза его горели зеленым огнем последней, неистовой воли.
– Ты отрекаешься от хаоса, дитя? – прошипел он, и его голос заполнил собой весь зал, заглушив всё. – Я подарю тебе порядок. Вечный. Неизменный.
Он не стал кидать заклинание. Он просто выдохнул. Тонкую струйку инея, в которой клубились осколки его собственной растерзанной души.
Ледяное дыхание коснулось её кожи, и мир встрепенулся.
Это не было болью. Это было… извлечением. Словно крюк зацепил самое нутро и потащил наружу.
Тепло ушло первым. Ощущение собственного живого тела, крови, бегущей по венам, уютного тепла под одеялом в детской – всё это испарилось, оставив после себя идеальную, стерильную температуру.
Затем ее покинула радость. Воспоминание о первом успешно сотканном заклинании, о смехе подруги, о вкусе спелой земляники с дворцового огорода – всё превратилось в плоские картинки, лишенные смысла и отклика в душе.
Страх уполз последним, предательски цепляясь за сознание. Но и его вырвали с корнем. Исчезла боязнь высоты, темноты, неудачи, одиночества…
Одиночества.
Оно пришло на смену всему. Не эмоция, а состояние. Абсолютное. Окончательное. Она стояла на возвышении, в центре вселенной, и понимала, что отныне и навсегда она одна. Стены не были преградой, люди – не компанией. Она была заперта в скорлупе собственного тела, которое больше ничего не чувствовало.
Последним, что она ощутила, был леденящий ужас этого осознания. Он пробился сквозь наступающий лед, кричащий, животный, настоящий. И тут же смолк.
Тишина.
Она медленно опустила руку на ручку трона. Мрамор был гладким и холодным. Как и её кожа. Как и всё внутри.
Она подняла голову. Взгляд её сапфировых глаз был чистым, ясным и абсолютно пустым. Ни страха, ни гнева, ни печали.
– Церемония окончена, – произнесла Императрица Эйви. Её голос был совершенным инструментом, лишенным каких-либо обертонов. – Приступайте к своим обязанностям.
Она больше ничего не чувствовала. И это было хуже, чем смерть. Это было бессмертие.
