Пролог
Старший лейтенант милиции Артем Ветров перебирал кипу папок без энтузиазма. Морщил нос и скреб затылок в попытках сосредоточиться и делать дело… Открыл одну папку, однако кособокие блошиные буквы мерзко прыгали перед глазами.
В сельский опорный пункт его только на прошлой неделе перевели – из Донецка – не привык старший лейтенант к тому, что на рабочем месте нет компьютера с готовой базой.
Напротив него ерзал на скрипучем стуле помощник – сержант Петр Кубриков… Хотя, какой он Петр? Петька, не дорос до Петра: после армии только мальчишка. При прошлом участковом он всего месяц поработал, однако был у Петьки несомненный плюс: он родился и вырос здесь, в деревне Красный Партизан.
– Максим Ильич ведь, тоже пропал, – осторожно заметил Кубриков, подняв чубатую голову от мобильника. – Там и про него заявление есть…
– Угу, – буркнул Ветров, отыскав ту самую папку, с кипой на Максима Ильича.
Из папки на Ветрова строго «взглянул» его предшественник на месте участкового: пожилой и матерый, со свирепыми рыжими усами, с хитрым прищуром. Фото с доски почета открепили: украшено дубовыми листьями, да так и подписано: «Капитан милиции Порох, Максим Ильич. Лучший участковый уполномоченный Докучаевского района Донецкой области».
– Он Максакова ходил искать, – прошептал Петька, нервно елозя пальцем по экрану телефона. – И с концами, Артем Геннадьич.
– Так, а Максаков – что? – осведомился Ветров, выбрав папку с Максаковым, но поленившись перечитать. Он уже про всех раз по десять прочитал, и они в голове участкового успели перемешаться в кашу.
– Утоп, – буркнул Кубриков, затолкав телефон в карман форменных брюк. – Тело не нашли.
– Утоп, – вздохнул Ветров, с тихим и грустным шелестом отложив бумажки. По исцарапанной, испорченной кругами от горячих кружек столешнице вальяжно прополз рыжий прусак.
Странное дело прижало плечи Ветрова с самого первого рабочего дня – в селе непостижимым образом пропали пять человек. Началось все с полгода назад, при Порохе – пропал Варюхин, пасечник. Прямо у себя с пасеки исчез, и не видали его до сих пор. За ним, как по лыжне, еще трое испарились, а потом – и сам Порох.
Ветров же «унаследовал» это совсем не легкое дело – упревал над тем, чтобы нащупать между всеми пятью хоть какую хлипкую связь, однако попытки летели в тартарары. Да, все они местные, да, знакомы были с пеленок, однако все по-разному пропали, в разных местах – и общего врага Ветров тоже не определил.
Про Максакова шептали «Утоп», потому что в последний раз видали этого пьяницу на Чистом озере. Рыбачил со «звездой» местного розлива Куркиным – глушили горькую да песни орали, покидав снасти на берегу. А на утро – снасти нашли, бутылки нашли… Куркин валялся в кусту, да лыка не вязал. А вот Максакова – как черт унес: ни на озере, ни в озере, ни дома, ни у любовницы не нашли. И на работу не вышел – ни на следующий день, ни через неделю, и нет его до сих пор.
Кстати, супруга Куркина, Аглая, тоже пропала – ушла с сестрой Ядвигой с утра по ягоды – и месяц уж прошел, как обе канули. Петька рассказывал, как начальник из Докучаевска капитана Пороха разносил, будто бы тот, как квашня сидит, когда люди из-под носа исчезают. Бегал тогда Порох, как угорелый – и по хатам опрашивал, и с лесничим Авдоткиным прочесывал местные дремучие леса, но не нашел никого, ничего, ни единой зацепки.
Старый кипятильник в литровой банке отвлек – нагрел воду, и она забулькала, выплескиваясь на крышу сейфа. На стол больше не ставили банку: и так испорчен.
– Кофе заварю, ты будешь? – пробурчал Ветров, отключил кипятильник, вынул его из банки и запрятал подальше в ящик стола. По пожарной безопасности не положено в кабинете такие вещи держать. Но, не роботы же – кофе хочется.
