Когда любовь превращается в
одержимость.
– Роман, оставьте нас возле торгового центра. Мы забежим в
детское кафе.
Наш водитель заезжает на парковку торгового центра, но не спешит
выключать двигатель. Я расстегиваю ремешки детского автокресла и
пытаюсь вытащить из него дочку, которая тычет мне в лицо своим
игрушечным зайцем со словами “Мам, посмотри”.
– Виктория Олеговна, мне нужно вам кое-что сказать.
Анюта начинает хныкать, продолжая настойчиво показывать мне
игрушку. Сегодня мы гуляли дольше обычного, дочка устала и
проголодалась, отсюда ее плохое настроение и капризы.
– Тише-тише, – успокаиваю дочку и глажу по темным волосам. Мой
ген рыжих волос потерпел фиаско, и Анюта стала обладательницей
шикарных темных волос Руслана. – Роман, это срочно? Анюта никак не
успокаивается.
– Мама, кушать! – просит дочка.
– Боюсь, что это очень срочно, Виктория Олеговна. Это касается
вашей семьи.
Я отвлекаюсь от капризов дочери и медленно поворачиваюсь в
сторону водителя. Роман выглядит сосредоточенным и хмурым, его
брови сведены вместе и на переносице появляется залом. Наши взгляды
встречаются в салонном зеркале заднего вида, и в моей груди
набухает тяжелый ком.
– В чем дело? Что-то с Русланом?
Роман откашливается и переводит взгляд в сторону, начиная
рассматривать боковое стекло. Его лицо начинает покрываться
багровыми пятнами, а пальцы до побеления в костяшках сжимают
кожаный руль.
– Дело в том, что пока вы были на прогулке я заезжал в ваш дом,
за документами. Там был Руслан Даянович… Не один. С девушкой.
Хныканье Анюты и все остальные звуки превращаются в статический
шум. Господи, мне кажется, что я слышу свое сердцебиение. Острые
иглы непонимания и ревности прокалывают сердце, заставляя
почувствовать саднящую боль в груди.
– Когда это было?
– Минут двадцать назад.
– Поехали. Мы должны успеть, – мой голос не выдает ни
эмоциональной паники, ни волнения, ни остальных чувств, которые
вызывают во мне слова водителя.
Я резко сажаю Анюту обратно в кресло, затягиваю ремешки, отчего
дочка начинает протестовать и выгибаться в пояснице, усиливая
нарастающие рыдания.
Все делаю на автомате: вытаскиваю из дорогого салона дочку, при
этом всучив ей сахарные палочки, чтобы отвлечь на некоторое время,
и громко захлопываю дверь автомобиля.
– Виктория Олеговна, – Роман выскакивает следом. Решительно
оборачиваюсь. – Я не мог молчать, но не говорите Руслану
Даяновичу.
Коротко киваю и быстро разворачиваюсь на своих каблуках. В дом
захожу как можно тише стараясь издавать минимум звуков.
– Поиграй немножко, ладно? – усаживаю Анюту на диван,
предварительно сняв с нее куртку и кладу возле нее любимые
игрушки.
Не хочу, чтобы дочь стала свидетельницей предательства ее
отца.
Каждый мой шаг эхом отдается в голове, я вздрагиваю от каждого
шороха, но настроена решительно. Я не знаю, что буду делать, если
слова Романа подтвердятся. Разве к такому можно быть готовой? Разве
планируют, что будут делать в случае измены супруга?
– Да, детка, давай, вот так… – слышу запыхавшийся голос Руса, и
упираюсь руками в стену, пытаясь сохранить равновесие.
– Боже, Рус, ты самый лучший!
Тошнотворный женский голос кажется мне до боли знакомый. Первая
мысль: развернуться и убежать. Забрать дочь и никогда не
возвращаться в этот дом. Но вопреки здравому рассудку, я расправляю
плечи и демонстративно громко стучу каблуками.
Проклятье, стоны и звуки шлепков доносятся из нашей спальни.
Прямо на нашей кровати, ублюдок.
Резко распахиваю дверь и первое, что вижу – голую женскую
задницу. Она сверху. Руслан не любил, когда я бы сверху.
– Какого черта? – вырывается из меня.
Раздается шлепок, и я жмурюсь от этого звука. На заднице
русоволосой остается красный отпечаток ладони моего мужа.
