Слепившись губами меня, сметает
быстрее, чем пух с одуванчика в порыве бушующего ветра. Ураган
закручивается внутри, а снаружи благодаря рукам, сжавшим мою попу и
закрепившим затылок, просто горячие тиски.
Даже захоти я вырваться или
одуматься, то ни на что не повлияла. Я целую. Амин набрасывается.
Сдвинувшись и прислонив меня к стене. Узкая юбка, естественно,
задралась выше некуда. Его полотенце и мои трусики — считай
незначительный барьер между его мужским концом и моим женским
началом.
Сжимает он меня крепко, прям до
боли, постанываю и от этого, и от его языка, бьющего мне в рот.
Взрывающего своим вкусом рецепторы и моё тело встряхивается с
шипением, как откупоренная бутылка с газировкой, но перед тем, как
отвинтили крышку, меня знатно разболтали.
Полагаю, разговоры по душам
переносятся на поздний срок. Нам никто не мешает. Между нами ничего
не стоит. Статья меня парит, но как-то внезапно приходит
уверенность, что у меня получится донести про Светку и её
козни.
Амин поймёт. Он обязательно поймёт.
На этом мысль теряется в атаках его губ. Толкается пахом в
промежность, имитируя трахающие рывки.
Ластовица трусиков, пожалуй,
единственное сухое местечко из всей моей одежды, но она мокреет.
Влагалище откликается, сокращаясь постыдными импульсами.
— Амин, я влюбилась в тебя, —
исторгаю из себя неопознанный звук. На стон не похоже. На
мурлыканье тоже. Больше отчаянное требование, снять с меня влажные
тряпки и обтереть досконально голыми руками, голое тело.
Меня будто зефирку плавит на литых
мускулах парня. Я растекаюсь по нему и липну к сладкой патоке его
возбуждения и своих потребностей. Тут уж не до высокого и
морали.
Амин целиком оправдывает свою
фамилию. Он Костёр. Он пламя. Он огненная стихия, а со стихиями,
всем известно, борются лишь смельчаки.
— В меня влюбилась или в классный
член? — вроде не злобно. Без унизительного подтекста.
— В обоих, — пронзает удовольствием
от покалываний его кротких жёстких волосков на затылке.
Погружаю в них пальцы, подставляю
рот для внеочередной акции захвата. Языками вразнобой исследуем
полости, влажно чмокаясь. Целуясь даже не взасос, а до вакуума,
который вытягивает из лёгких весь воздух.
Поначалу не пойму, что происходит.
Или я переполнилась желанием и теперь тяжесть набухшего тела силой
гравитации тянет к земле или…
Амин ставит меня на ноги.
Всё-таки второе.
Дотягивается до дверной ручки,
налегая на меня, и прикрывает. Вдавливаюсь в плечи, поразившие меня
великолепием грубой мужской силы.
Вожу губами по гладкой и горячей
коже. И это так хорошо, словно мне ничего больше не надо.
Чувствовать на себе его руки. Впитывать его острый запах и
хорошо.
Двести раз могу повторить, но лучше
крикнуть. ХОРОШО!
Хорошо, когда он сам расстёгивает на
мне куртку, затем отводит полы в сторону. Разглядывает прилипшую к
груди блузку. Прозрачная тряпочка облепила выпуклость, а выпирающие
соски не в состоянии скрыть лифчиком.
— На улице дождь, я поэтому мокрая,
— поясняю простуженным голосом.
Меня целенаправленно склоняют к
сексу, а я склоняюсь, как неправильная форма глагола в английском —
позволять.
— Не смотри на меня, Няша, как будто
ты не…, — Амин обрывает себя, прочищая горло. Забирается пальцами
под юбку. Сдвигает трусики и разводит припухшие складочки.
Напористо всё это проделывает. Меня кидает к стене
властно-касательным давлением.
Я уже в неё вмята грудой
тестостерона, куда до него моим эстрогенам. Они в данный момент
пичкают либидо до помутнения.
— Выслушай меня…сначала. Я с Лексом
не..., — давлюсь слюной, всхлипнув и хватаясь ладошками за
прохладную поверхность позади себя. Слиться со стеной нереально.
Амин продуманно гладит, подрастающий бугорок клитора. Водит по
кругу, трёт и наблюдает, как у меня расширяются зрачки.
