Пролог. Лицо, ожидающее госпитализации в соответствующее
учреждение для получения помощи (Z75.1)
– Оля! Оля, ты слышишь меня?!
Голос был странно знакомым. Она с трудом подняла тяжелые
веки.
Перед глазами расплывалось чье-то лицо. Она сделала усилие и
попыталась сфокусировать зрение. Это получилось, но лишь отчасти. А
от другой части получилось так, что перед ней было лицо человека,
которого Оля знает. Только вспомнить никак не может. И голос его
знает. И этот знакомый голос задает такие настойчивые
требовательные вопросы.
– Оля, не закрывай глаза! Смотри на меня. Смотри на меня,
слышишь. Где Самвел?! Где кровь?!
Она не понимала, почему у нее спрашивают про какого-то Самвела и
про какую-то кровь. Про Самвела еще что-то помнила, кажется, а вот
кровь… При чем тут кровь?
Веки стремительно тяжелели.
– Оля! Оля, не смей закрывать глаза. Смотри на меня. Самвел,
мать твою, быстро!
Все голоса слились в один неясный гул, в котором выделялся лишь
один громкий низкий голос, который привычно – она откуда-то это
знала, что именно привычно - орал.
Ослепительно вспыхнули на потолке яркие светильники. Веки
все-таки сомкнулись. И она провалилась в благословенную
темноту.
– Самвел, показатели?
– В норме.
– Скальпель. Зажим.
Глава 1. Многословие и излишние подробности, делающие
неясной причину контакта (R46.7)
Электронный браслет-часы завибрировал, и Оля вздрогнула.
Перевела взгляд с одного экрана, большого, девятнадцатидюймового
внешнего экрана ноутбука – на маленький экран часов. На нем
призывно махал руками зеленый человечек.
Все, доработалась до зеленых человечков. Оля сняла очки и устало
потерла глаза. Умные часы правы – надо сделать перерыв в работе. И
в этот момент раздался звонок в дверь.
Ну все, точно надо вставать из-за стола и делать перерыв.
За дверью обнаружилась соседка Тася. Оля несколько секунд
пристально смотрела на нее. Тася молчала. Оля шире распахнула
дверь.
– Заходи.
– Да я сахара попросить только…
– Заходи!
***
– Ты чем-то мазала?
– Да так заживет…
– Сиди и не верти головой! – Оля открыла шкафчик и достала с
полочки аптечку. – Сейчас намажу, у меня хорошая мазь от ссадин, ты
же знаешь, я вечно падаю и обо все ударяюсь.
– Потому что ты мыслями все время где-то… в буковках.
– Не верти головой, говорю! – Оля аккуратно наносила желтую мазь
на свежий синяк на Тасиной скуле. Потом крепко закрутила тюбик,
вытерла пальцы салфеткой. Села напротив Таси, подперла щеку рукой и
вздохнула.
– Тась, сколько ты будешь это терпеть?
– Липа, не начинай, пожалуйста.
– Я не начинаю! Я продолжаю! – Оля резко встала и принялась
ходить по небольшой кухне. Щелкнула кнопкой чайника. – Тася, на
дворе двадцать первый век. Двадцать! Первый! А ты ходишь с синяками
от мужа.
– Да он просто выпил вчера и….
– Он каждые выходные «выпил»! И все время находится какая-то
причина, да? То ты тапки не там поставила, и он запнулся. То его
любимую банку из-под пива коллекционную выкинула. То… дай подумать…
что на этот раз?
– Клубники купила… – тихо отозвалась Тася.
– У него клубникобоязнь?!
– Она дорогая, – еще тише отозвалась Тася.
– Так я и думала! Опять деньгами попрекал! – Оля со стуком
поставила на стол две чашки, насыпала растворимый кофе, залила
кипятком. – Когда ты уже работать пойдешь, а?!
– Я же ничего не умею, Липа, – Тася ссутулилась и зажала ладони
между коленей. – Техникум я бросила, когда замуж вышла. Гена мне
говорил – не надо тебе учиться, я прокормлю.
– И как? – Оля подбоченилась. Всю эту историю она прекрасно
знала. И разговор с Тасей уже не первый. И ничего не меняется. –
Кормит? Видно, чем тебя кормит, – Оля ткнула пальцем в направлении
Тасиного синяка. – Тумаками и шишками. Еще и попрекает постоянно,
что ты много денег тратишь, за каждый рубль отчета требует! Тася,
как можно так жить, скажи мне?!
