На вокзале суета, как и положено. Кто-то куда-то бежит,
толкается, кричит. Солнце утреннее и еще не знойное, но все равно
конкретно жарит в темечко.
– У Тимофея непереносимость глютена.
– Угу.
– Вы проследите за питанием?
– Конечно.
– Я вам в мессенджер скину список запрещенных продуктов.
– Не вопрос.
Его дергают за рукав, и Саша оборачивается.
– У меня к вам просьба.
Конечно, что же еще, только просьба. Александр Кузьменко сегодня
Санта-Клаус, а не детский хоккейный тренер.
– Слушаю.
– Вы не могли бы присматривать… В смысле, контролировать, чтобы
Рудик... ну, регулярно менял трусики?
Александр резко опускает на нос очки-авиаторы, и это как-то
помогает не рявкнуть. Обязательно. И глютен, и трусики – все будет.
Дайте только, чтобы поезд тронулся.
– Что-нибудь придумаем.
– Александр Степанович, – тянут его за другой рукав и в другую
сторону. – А, скажите, пожалуйста…
Саша дергает плечом. Освобождаясь из чьих-то рук, громко хлопает
в ладони.
– Так, все, мальчики и… мальчики, а так же уважаемые товарищи
взрослые. Мы с вами все обсудили, и не раз. Время! Банда, а ну в
вагон!
Начинается еще большая суета, обнимания, слезы. Как на войну,
ей-богу, а не в детский спортивный лагерь к морю на три недели.
Александра снова тянут за рукав, но тут его спасает очень
неожиданный человек.
– Саша!
Он оборачивается. Это Инна. Приехала все-таки, хотя он просил ее
не приезжать, и без нее тут суеты хватает. Она подбегает, бросается
на шею. Еще и с цветами, блядь. Но поверх раздражения накладывается
удовольствие от того, что тебя обнимает красивая девушка. Обнимает,
а потом демонстративно и крепко целует в губы. Нет, ну на такой
порыв как не ответить? И Саша целует ее в ответ, крепко обнимая.
Цветы щекочут его по затылку, а Саша думает о том, что Инчик
все-таки молодец. И этот их поцелуй – самое лучшее средство, чтобы
охладить пыл некоторых излишне ретивых мамаш. Вот, пусть теперь
видят, что Сашке есть с кем целоваться на перроне.
– Александр Степанович! – окликает его звонкий детский голос.
Сашка не без сожаления разжимает руки.
– Все, Инусь, пора! – он еще раз легко чмокает ее в губы. –
Спасибо, что приехала, что проводила. До встречи.
– Это тебе! – Саше о грудь шлепает букет сирени. – Я буду
скучать!
А вот Саше в ближайшие три недели скучать не придется.
Он с бандой грузится в вагон, все прилипают к окнам и машут
стоящим на перроне. И, разумеется, не слышат, как две мамочки
разговаривают между собой.
– А вы в первый раз ребенка в лагерь с Александром Степановичем
отправляете?
– В первый. Волнуюсь ужасно. Он надежный человек?
– Мы в прошлом году отдавали ребенка в этот лагерь. Я вас
уверяю, через три недели вы сына не узнаете.
Обе женщины смотрят на широкоплечий силуэт за окном вагона.
– Какой он все-таки…
– Секси.
– Именно.
На свое если не счастье, то точно спокойствие тренер детской
хоккейной секции Александр Кузьменко этих слов не слышит. Хотя он
их определенно заслуживает.
***
Всех рассадить по местам, потом еще раз перетасовать, потом еще
и, наконец, разместить окончательно – на это ушло около часа. И
Саша объявил тихий час. Не спать, просто чтобы все сидели тихо!
Хотя бы час. А потом обедать пойдут. Ехать им двое суток,
послезавтра рано утром будут на месте. За это время сверхзадача –
не сойти с ума. В одиночку в поезде с бандой справляться
сложновато, а Семен, помощник Саши, сегодня сдает последний
экзамен, и догнать их должен уже на месте.
Александр повозился на верхней полке в попытке устроиться
удобнее. Не очень-то получилось. У Сашки, конечно, не такой рост,
как у батиных подопечных, всего-то сто восемьдесят шесть
сантиметров. Но и с таким ростом на верхней полке купе не очень.
Саша перегнулся и посмотрел на ребят на нижних полках, они,
естественно, залипали в телефонах. Ну, хотя бы молчат. Александру
жизненно необходимо хотя бы полчаса тишины. А лучше, конечно,
час.
