Милава не спала. Тревога, ставшая ее постоянной спутницей после битвы в подземельях столицы, не давала сомкнуть глаз. Она сидела перед Камнем Зари в тишине Святилища, пытаясь медитировать, настроиться на ровное сияние артефакта, как учил ее Велемудр. Но покоя не было.
В последнее время Камень вел себя… странно. Его свет, обычно теплый и уверенный, как летнее солнце, порой тускнел без видимой причины или вспыхивал короткими, резкими импульсами, от которых по стенам Святилища пробегала дрожь. Сейчас он сиял ровно, но что-то в самой глубине этого света беспокоило Милаву. Она закрыла глаза, протянув руку к артефакту, пытаясь почувствовать его суть, его «здоровье».
И тогда видение обрушилось на нее.
Она не спала, но реальность Святилища растворилась. Она видела Камень Зари изнутри, словно парила в самом сердце его золотого сияния. Но свет был болен. Он не тек ровными потоками, а пульсировал лихорадочно, неравномерно. И в нем, как ядовитая плесень на чистом золоте, проступали темные прожилки, тонкие, как паутина, но расползающиеся, множащиеся с каждым ударом «сердца» Камня. Они источали холод, знакомый, леденящий душу холод Нави.
А затем, в самой глубине искаженного света, она увидела Его. Нечеткий, призрачный силуэт, сотканный из теней и боли, но безошибочно узнаваемый. Морок. Он не просто касался Камня – он вплавлялся в него, его темная сущность проникала в саму структуру артефакта, сливаясь с его светом, оскверняя его изнутри. На миг ей показалось, что тень повернула голову, и два глаза, полные древней злобы и триумфа, взглянули прямо на нее сквозь завесу света и тьмы.
Видение оборвалось. Милава отшатнулась от Камня, тяжело дыша, сердце колотилось как пойманная птица. Холодный пот выступил на лбу. Камень перед ней снова сиял ровно, золотисто. Но она знала. Она видела. Камень Зари был болен. И Морок, которого они считали побежденным или изгнанным, нашел способ дотянуться до самого сердца Яви.
В это же самое время, в немыслимых глубинах Нави, где сама реальность была зыбкой и подчинялась чуждым законам, стояла фигура, сотканная из мрака и воли. Аватар Морока, лишенный былой мощи, но не сломленный, полный холодной, расчетливой ярости. Он стоял перед сущностью, рядом с которой сам казался лишь мелкой тенью.
Это не было существо из плоти или даже привычного духа. Это была… геометрия безумия. Живой узел противоречивых реальностей, аморфная масса, переливающаяся не-цветами, от одного взгляда на которую смертный разум рассыпался бы в прах. Древняя, первозданная сила Нави, одна из тех, что дремали в самых темных ее слоях, безразличная к мелким играм теней вроде Чернояра.
Морок (или то, что им было) не говорил словами. Он проецировал свою волю, свои знания, свое предложение прямо в хаотичное сознание сущности. Он показывал ей Камень Зари – не как угрозу, а как источник энергии иного рода, чуждый, но притягательный для этой древней силы. Он показывал путь – как просочиться сквозь ослабленную Завесу, как зацепиться за «якорь» миров, как начать пить его свет, извращая его, превращая в пищу для Нави.
«Ты поможешь мне сломать замки, – беззвучно вибрировала воля Морока. – Ты станешь ядом в их ‘сердце мира’. А взамен… ты будешь пить его свет. Ты будешь расти. Ты поглотишь этот осколок Яви, что так долго мозолил глаза истинным детям Нави».
Древняя сущность колебалась, ее не-форма пульсировала. Она не знала ни верности, ни чести. Лишь голод и стремление к расширению. Предложение Морока было рискованным, но соблазнительным. Камень Зари… аномалия, барьер… и потенциальный источник невиданной пищи.
