Маленькая белая кошечка лежала у меня
на коленях и снисходительно урчала. Тихо и ненавязчиво. Я с
восторгом гладила шелковистую шерсть и боялась лишний раз
вздохнуть, чтобы не спугнуть прекрасное создание. Кошечка сонно
жмурилась, нехотя принимая благоговейные поглаживания, а потом
вдруг повернула голову, посмотрела на меня разноцветными глазами,
запустила коготки мне в ноги и недовольно произнесла:
«Тамар-р-ра!»
- А? Что? – я оторвала голову от
подушки, пытаясь сообразить, что происходит. Волосы мешали обзору,
открывая для видимости только пару тапок в виде очень хмурых и
подозрительных собачьих морд.
- Слушай, сколько можно тебя будить?
Откуда у такого тщедушного тела богатырский сон? Вставай, Тома.
Универ!
Я страдальчески простонала и снова
упала в подушку, чтобы прямо из нее отмахнуться от назойливого
будильника:
- Мне ко второй.
- К какой второй, сонное царство?! –
повысила голос самоназванная совесть. – Ты уже на третью
опаздываешь!
Третьей парой была философия. На
философию опаздывать никак было нельзя, потому что философия не
терпит несерьезного отношения. Вернее, преподаватель философии не
терпит несерьезного отношения к своей дисциплине, а зачет
дифференцированный!
Я стрельнула взглядом в часы и с
криком «Тоня, я проспала!» вскочила с кровати и побежала в ванную.
Привести в порядок зубы, лицо, выпутать волосы из цепочки, дать
себе затрещину за то, что опять забыла заплести гриву в косу перед
сном. На душ времени нет. Не задерживаясь надолго у раковины, с той
же скоростью вернулась в комнату и стала быстро одеваться.
Тоня кинула на кровать одеяло,
которое ринулось в ванную вслед за мной, но не добежало, фыркнула и
пошла к двери.
- На столе чай и бутер. Только
попробуй не съесть.
- Тоня, я опаздываю! – пискнула я,
продираясь сквозь горловину свитера.
- Я все сказала! – припечатала
Антонина и удалилась, судя по всему, на кухню.
Быстро натянув колготки и юбку и
покидав в сумку тетради-ручки, заскочила на кухню. Слух не подвел.
Тоня сидела на табурете, покачивая ногой и в тапке с недоверчивой
собачьей мордой, и маленькими глотками пила горячий чай, грея
ладони о кружку.
Долив в свою холодной воды,
залпом выпила, схватила бутерброд и унеслась в коридор
обуваться.
- Сё, Онь, а угеаа! – крикнула я,
держа бутер в зубах
- Беги аккуратней!
На пару таки удалось успеть
заблаговременно. Опоздания считались признаком несерьезного
отношения к царице наук, поэтому опоздавшие на пару не допускались
и на зачете им светила суровая расплата. Только упав на стул, я
почувствовала, что могу выдохнуть. Успела. Еще одна пара без угрозы
диф. зачету. Теперь осталось только тихо сидеть и записывать.
После учебы мы всей толпой шли к
остановке. Олежек, единственный парень группы и по совместительству
староста, как всегда, балагурил. Девчонки, как всегда, заливисто
хохотали над его шутками. Основная часть нашей группы загрузилась в
первый же автобус и укатила по самому наезженному кольцевому
маршруту, оставив нас с Олежеком дожидаться своих железных
повозок.
- Ну что, Томка, чего тебя на
английском не было?
- Сам «Томка», - привычно огрызнулась
я, - да проспала.
- Что-то ты подозрительно часто
просыпаешь. И каждый раз английский, - хмыкнул парень и хитро
улыбнулся, - никак личная жизнь не дает выспаться?
- Нет. Просто непереносимость
английского. Организм сам отказывается просыпаться, - улыбнулась в
ответ.
- Какой у тебя, однако, организм
прокачанный, - хохотнул сокурсник.
- Сама растила, - с нарочитой
гордостью задрала нос.
На светофоре показалась моя
«карета».
- Слушай, Томка, и как тебе без шапки
не холодно? – в который раз поинтересовался парень, тоже заметив
подходящий автобус.
