Полная молочная луна висела в тёмном небе, освещая безмолвное кладбище у Новодевичьего монастыря. Её холодный свет пробивался сквозь густой туман, стелющийся по земле и обволакивающий липкой дымкой старые могилы и надгробия. Тишина, мёртвая и давящая, нарушалась лишь редким шелестом листвы и чириканьем зарянки, возвещавшей о приближающемся рассвете.
Майская ночь, ещё по-весеннему прохладная, то и дело наполнялась волнами тепла, приносимыми дуновением ветерка с востока, разгоняя пелену призрачного тумана. Тени, походившие на чернильные пятна, вытянутые и причудливые, плясали на каменных плитах, придавая им зловещие очертания и вырисовывая рядом силуэты покосившихся деревьев и изящные изгибы кованых оград. Казалось, что из-под земли тянутся невидимые руки, стремясь удержать ускользающий мрак. Кресты и статуи, окутанные серебристым сиянием, приобретали особую, потустороннюю красоту. В воздухе витал едва уловимый аромат влажной земли и увядших цветов, смешивающийся с запахом старого камня и чего-то ещё, невообразимо древнего и забытого.
Охранник, дядя Вася, немолодой сутулый мужчина, с трудом поднимая ноги, медленно брёл по тропинке, стараясь не споткнуться о корни деревьев и камни. Его верный спутник – старый чёрный терьер по кличке Яшка – трусил рядом, иногда останавливаясь понюхать землю. Охранник чувствовал себя не в своей тарелке: голова кружилась, а в желудке бурчало. Вчерашний вечер, проведённый в компании горькой, оставил свой след. Дядя Вася еле плелся, пытаясь хоть как-то прогнать похмелье. Он вспоминал, как вчера выпил лишнего, и на мгновение задумался о том, чтобы бросить пить, но моментально прогнал дурные мысли из головы.
Мужчина продолжал путь между вековыми деревьями и мраморными изваяниями, вглядываясь в высеченные на камне имена и даты. Каждый шаг по кладбищенской земле был ему знаком, каждая могила – словно старый приятель.
Годы, проведённые здесь, сделали его частью этого места. Он видел, как сменяются времена года, как природа бережно обнимает ушедших, как приходят и уходят люди почтить память своих близких. И в тишине, среди покоя вечного сна, он находил что-то очень важное для себя. Он думал об умерших людях, об их жизнях, о том, какие трагические события их сюда привели. Не было ни страха, ни грусти, только глубокое умиротворяющее спокойствие. Здесь, вдали от городской суеты, среди молчаливых свидетелей истории, он ощущал себя как дома, в тихой гавани, где душа находила покой и гармонию. И в предрассветный час, под бликами полной луны, в объятиях тумана дядя Вася чувствовал себя по-настоящему хорошо. Он знал, его работа – не просто обход территории, а своего рода служение, забота о тех, кто уже не может позаботиться о себе сам, и о тех, кто приходит сюда, чтобы вспомнить. И в данном служении он находил глубокое удовлетворение в правильности своего пути.
Внезапно в тишине послышался звук, похожий на странные, крадущиеся, осторожные шаги, будто кто-то следовал за ним, шаркая по гравию между захоронениями. А затем шелест. Охранник замер. Обернулся, но никого не увидел. Страх, липкий и холодный, сковал его. Он уже давно не испытывал ничего подобного. «Надо бросать пить, – пронеслось в голове, – иначе до добра не доведёт». Но в этот момент собака резко рванула вперёд, исчезнув в густом тумане кладбища. «Должно быть, почуял кошку», – мелькнуло в мыслях. Дядя Вася выругался, но сил на крик не было. Вздохнув и успокаиваясь, он побрёл за собакой.
Яшка остановился у одной из старых могил у стен монастыря, заросшей травой и увитой плющом. Он яростно рыл землю, издавая хриплые звуки. Дядя Вася подошёл ближе, пытаясь разглядеть, что же так взволновало пса.
