Княжна Разумовская. Спасти Императора.

Пролог

Особняк князя Разумовского, Москва.

1866 год.

Что разбудило ее в ту роковую ночь, княжне уже не суждено было вспомнить.

Она резко подпрыгнула на мягчайшей постели и села, утонув в подушках. Сердце билось как у загнанного зайчишки, на висках выступил пот, вся шея и спина были в испарине, и ночная сорочка противно к ним липла.

Княжна Варвара зажгла свечу и приложила к пылавшим щекам ладони. Подумала, не кликнуть ли Соньку, но вспомнила, что нынче та гостила у какой-то дальней родни, и осердилась. Как на зло, никогда не бывала рядом, когда нужна!

Варвара бросила взгляд за окно: снаружи стояла непроглядная темень. Она свесила босые ноги с постели и коснулась ими теплого пола. В спальне было жарко натоплено, но она отчего-то зябла. Взяла с кресла небрежно брошенную шаль и накинула ее прямо поверх ночной сорочки с длинными рукавами и запахнула на груди.

Длинные, чуть волнистые волосы рассыпались по плечам и спине, укутав словно плащ. Варвара жадно глотнула ртом воздуха и решительно встала, сама не разумея, куда понесли ее ноги. Зажав в руке подсвечник, она подошла к двери и, не колеблясь ни секунды, толкнула ее.

По темному коридору заплясали длинные тени, а потом она услышала голоса, доносящиеся из глубины дома. Варвара нахмурилась, заломив брови, и тонкая морщинка разрезала ее высокий лоб. Отец был в отъезде, они ждали его возвращения лишь к концу недели. Брат тоже отсутствовал: еще второго дня отправился в их загородное имение, в Рождествено, и обещался быть лишь завтра к обеду.

Неужто прислуга без твердой мужской руки распоясалась и вздумала кутить в гостиных княжеской семьи?!

Варвара нахмурилась еще сильнее и притопнула босой ногой. Ну, уж не бывать такому! Мужской руки, может, в их особняке нынче и впрямь недоставало, но она — княжна Разумовская Варвара Алексеевна — это бесстыдство прекратит сама! Ох, и выскажет она сейчас управляющему. Совсем распоясался!

Варвара фыркнула и решительно направилась вперед по длинному, узкому коридору, что вел от ее девичей стороны в центральную часть особняка: там располагались гостиные, там же были столовая, библиотека, комнаты для занятий и огромная зала, в которой они давали балы.

Но чем ближе она подходила, тем неспокойнее, тягостнее делалось на душе. Спустившись по лестнице, Варвара услышала голоса трех мужчин, и они говорили — вот уж диво! — по-английски.

Ей бы начать волноваться, но Варвара — любимая, балованная дочь — не привыкла бояться.

И потому она не остановилась, не вернулась в свою спальню.

Напрасно.

Она шла, пока не уперлась в неплотно прикрытую дверь, что вела в малую гостиную. Из щелей бил свет: то ли горел камин, то ли жгли множество свечей. Это показалось ей странным, и, затаив дыхание, Варвара прильнула к тонкому просвету меж тяжелой, дубовой дверью и стеной.

Сперва она увидела двух мужчин: те стояли к ней спиной, оба были одеты в черные фраки. Напротив них, в кресле, в котором обычно любил допоздна засиживаться их папа́, разместился ее старший брат Серж.

Сидел он совершенно по-простецки, закинув согнутую в колене ногу на другую. Рубашка его на шее была расстегнута на две пуговицы, что было совсем неподобающе.

Варвара принюхалась: из гостиной доносился крепкий запах алкоголя и табака. Она скривила свой хорошенький нос, чуть вздернутый и покрытый веснушками, и положила ладонь на теплое дерево, готовясь толкнуть дверь и спросить у брата, что происходило в доме, отчего он вернулся тайно и принимал непонятных гостей глубокой ночью?

Но вскорости передумала.

Вот уж дудки! Не станет она себя выдавать. Лучше все послушает и батюшке расскажет, как только он домой вернется! Пусть разбирается с противным Сержем. То-то он поплатится за все свои глупые шутки и насмешки над нею. То-то ему влетит от отца и за гостей незваных, и за тайны посиделки, и за разговоры!