Ноябрь 5 число
Они пришли, когда сумерки накрыли лес, а луна ещё не взошла.
Варвары, как есть варвары: ни тебе доброго вечера, ни тебе можно
войти… Сначала громыхали кулаками по тяжёлой двери, потом выбили
замок и ворвались в избушку. Я тряслась от страха, но, когда
увидела их головы в лёгких шлемах, успокоилась. Нет, ничего
весёлого, конечно, не предвидится — что-то с князем или с кем-то из
княжьего терема. А хотя бы не хазары…
— Собирайся, ведьма, светлый князь тебя требует! — гаркнул один
из них — с порванной ноздрёй. Да, я видела его на княжьем подворье.
Десятник. А ещё двое подхватили меня под локти и подняли на ноги. Я
запротестовала:
— Аккуратнее! Пусти! Сама пойду.
Десятник кивнул. Меня выпустили. Я огляделась. Раз травница
понадобилась, значит, кто-то серьёзно заболел. Середина осени,
вроде бы рано для переохлаждений, разве что упал кто и голову
расшиб… Надо взять всё, что возможно. Всё, что я могу взять. Потому
что, если не хватит, придётся посылать одного из этих, а он
разнесёт мне всю избушку в поисках нужной вещи.
— Мне нужно собрать травы, — сказала, ни к кому особо не
обращаясь. — Подождите снаружи.
Отвернулась за мешочком, в котором носила свои ведьмовские
причиндалы, и замерла, прислушавшись. Заразы! Эти солдафоны даже с
места не двинулись. Топнув ногой, я рассердилась. Ах так? У меня
есть верное средство, чтобы их напугать!
Уперев руки в боки, я прищурилась и тихо, но чётко начала:
— Бамбара, чуфара!
Десятник вздрогнул и отступил. В детстве я очень любила
«Волшебника Изумрудного города» и всё ещё могла цитировать с любого
места.
— Скорики, морики!
Вокруг меня образовалось свободное пространство.
— Турабо, фурабо…
Солдаты жались к двери, бросая жалобные взгляды на своего
начальника. Я решила добивать. Взметнув руки вверх, провыла дурным
голосом:
— Я нашлю на вас белый мо-о-ор! Лорики, ёрики!
Толкаясь в узком косяке, дружинники высыпали наружу. Десятник,
как и положено шефу, покинул избушку последним. Я вздохнула, качая
головой:
— Как дети, ей-богу…
Ладно, ну их. Взяв заплечный мешок, я оглядела стройные ряды
склянок и кисетов. Сколько времени мне понадобилось, чтобы привести
в порядок тот базар, который царил у прошлой травницы! Я всё
перебрала, сортировала, расставила и разложила по полочкам.
Полочки, кстати, своими руками сделала, чуть пальцы не отбила
молотком…
Так, что мне может понадобиться? Я прищурилась, размышляя, и
сказала:
— Заживить раны.
Несколько баночек вспыхнули почти сразу же — ярким зелёным
цветом, медленно затухающим до блёклости. Я сложила их в мешок и
сказала:
— Ожоги.
Кисет на нижней полке загорелся, как светофор, зелёным, а потом
красным. Да, понимаю, надо быть осторожной в дозировке.
— Понос.
Нерешительный зелёный напомнил мне, что в здешних краях понос
зовётся дриснёй. Ладно, я выучу. Не бейте травницу, она лечит как
умеет!
— Боль… Сердце… Камни в почках… Чесотка…
Вроде всё. Собрала то, с чем уже сталкивалась при лечении.
Закинув мешок за спину, вышла из избушки:
— Я готова.
Десятник смотрел с опаской. Но долг для него был превыше всего,
поэтому он подвёл ко мне своего коня и кивнул:
— В седло, травница.
Икнув, я зажмурилась. Ненавижу ездить верхом! В этом сумасшедшем
мире я могу смириться с чем угодно, но только не с надобностью
карабкаться на лошадь…
Десятник вскочил в седло привычным движением, а потом подхватил
меня под мышки и посадил перед собой. Я даже пикнуть не успела!
Пикнула уже после, когда он навалился на меня, понукая лошадь, и
обволок запахом конюшни.
— Эй, не боишься, значит, белого мора?!
— Все мы умрём, — философски буркнул десятник. — А лучше
когда-нибудь от белого мора, чем сейчас от княжьева меча.
И пустил лошадь противной тряской рысью.
