Рокруа
Арденны. Май 1643-го года
1
***
С запада надвигались тучи, грозившие затянуть серой пеленой наступающую ночь, а возможно и весь завтрашний день. Но пока был вечер, и заходящее солнце еще пробивалось кое-где через хмурое одеяло, обдавая широкую долину красивым красно-золотистым цветом.
Впереди был Рокруа, обложенный имперской осадой. Я прищурился, силясь рассмотреть осадные укрепления, которые, быть может, мне еще придется штурмовать. Конечно, с холма, на котором я стоял, ничего толком не было видно.
Но я и так понимал, что ждет нас там – за рекой с заболоченными берегами, в полях к востоку от города, частично закрывая его, стояла армия испанского короля. Разумеется, ее лагерь также скрывался в стремительно опускавшихся сумерках.
– Завтра будет пасмурно, господин.
– Я вижу, Поль. Подай вина.
Поль сбросил с плеч свою сумку и достал небольшой мех с вином. Я принял его и сделал несколько жадных глотков, все не сводя взгляд с долины.
Неожиданно порыв ветра холодной волной обдал мое лицо, заодно бросив в глаза пыль. Я заморгал и стал чесать их. Хоть так оторвался от бесплодного наблюдения за тем, что могло поджидать нас завтра.
Поль без приказа подал мне флягу с водой. Я благодарно кивнул, а после этого тщательно умыл глаза и все лицо. Удовлетворенно фыркнул – холодная вода немного освежила мне голову и развеяла неприятную тревогу. Я вернул флягу Полю.
– Вот что, возвращайся в палатку, проверь мой доспех – не хочу, чтобы та заклепка снова заклинила. Подготовь мою постель. После этого спи – завтра будет долгий день.
– Вы изволите ужинать, господин?
– Нет. Может быть, перехвачу что-нибудь у монсеньора герцога.
– Не надо перехватывать, господин. Я раздобуду на кухне горячее. А то вы опять толком не поедите.
Я испытал легкое раздражение, но тут же успокоился – Поль служил мне столько, сколько я себя помню, и спорить с ним, когда он начинал обо мне усиленно заботиться, не имело никакого смысла.
– Делай, как хочешь, старик. Все, оставь меня.
Поль вновь накинул на плечи небольшую сумку – с обязательным кряхтением и оханьем – и, наконец, оставил меня одного.
Я не удержался и бросил последний взгляд на Рокруа, а также на огни испанского лагеря. После этого я направился к покоям герцога – он просил зайти к нему вечером.
В лагере царила деловитая суета, неплохо скрывавшая беспокойство и тревогу. По полковым и батальонным офицерам уже был пущен негласный приказ спать чутко и быть готовыми к построению в любой момент. Солдаты, разумеется, ничего такого не знали, хотя, кажется, многие – особенно ветераны – понимали, что битва может начаться раньше, чем ожидается. Из некоторых палаток торчали ноги в сапогах, а два раза я видел солдат, которые дремали полусидя, прислонившись к бочкам или мешкам, уже полностью готовые к бою. Разве что шлемы держали на коленях.
Разумеется, у шатра герцога тоже было суетно и оживленно. Отдавались приказы и отправлялись вестовые, но сам герцог в этом не участвовал. Я заметил Гассиона – он что-то негромко, но достаточно живо втолковывал одному из офицеров Пикардийского полка.
Судя по серьезной охране у входа в шатер, герцог был у себя. Я не стал отвлекать Гассиона и хотел пройти внутрь, но он сам окликнул меня:
– Де Гер! Можешь не заходить.
– Почему?
Гассион сделал мне знак подойти, а когда я оказался рядом, негромко произнес:
– Монсеньора герцога там нет. Он у Пикардийского полка. Он просил отправить тебя к нему, когда ты изволишь явиться.
– А это зачем?
Я указал рукой на охрану у шатра.
– А зачем лишним людям знать, где находится монсеньор герцог?
Гассион неприятно улыбнулся – судя по всему, это была его идея.
– Сам найдешь или отправить провожатого?
