Впервые за несколько месяцев мать
дышала спокойно. Когда Марселла сжимала её запястье, чтобы измерить
пульс, то чувствовала, что сердце билось ритмично и уверенно. А
ведь прежде ей приходилось прислушиваться, ловить редкие удары и
надеяться, что этот не станет последним.
- Это потрясающе, - прошептала она,
поворачиваясь к бабушке. – Она пошла на поправку!..
- Разумеется! Потому что магия –
единственное средство… - хохотнула пожилая женщина, устраиваясь в
роскошном кресле – единственном следе былого богатства. Расшитая
золотом обивка резонировала со старой, выцветшей от времени и
многократных стирок одеждой. Некогда красивый, сейчас наряд потерял
товарный вид и больше был бы к лицу какой-нибудь селянке…
Впрочем, и сама бабушка больше не
походила на ту роскошную женщину, которой её запомнила маленькая
Марселла. Её медные волосы сначала выгорели до желтизны, а потом
стали седыми, и пышная коса больше не символизировала силу. Лицо,
искаженное морщинами, тоже было не узнать, и только колючий взгляд
чёрных глаз, глаз настоящей ведьмы, остался прежним.
- Магия под запретом, - дрожащим
голосом произнесла Марселла.
Мама Марселлы ничем не напоминала
бабушку. Худенькая, темноволосая, измученная болезнями, сероглазая…
Удивительно, как двадцать лет назад она приглянулась Его
Величеству. Безродная девица! Но та, что сумела родить королю
ребенка. Пусть дочь! Это не имело значения. Тогда король, много лет
страдавший от проклятья ведьмы, считал это даром Небес. Создатель
смилостивился над ним и даровал ему дитя!
…Вот только, когда Марселла стала
старше, её отец понял, что произошло. То, что он считал благодатью,
было всего лишь продолжением проклятья ведьмы. Его Величество взял
в жены дочь своего злейшего врага, женщины, заколдовавшей его много
лет назад.
Марселла не напоминала отца,
унаследовала только изумрудную зелень его глаз – единственное, что
бабушка считала красивым. Нежные черты обманчивой ведьминской
красоты, колдовская медь волос, точеная фигура коварной
соблазнительницы… Отец закрыл и её, и мать в башне, где много лет
подряд изнывала старая ведьма. Теперь не только бабушкино, теперь и
плечо Марселлы, и её матери украшали знаки, обозначающие, что они
из колдовского рода. Что им гореть бы на костре, но тогда король
останется без единственной наследницы престола.
- Твой папаша – дурак, - грубо
отозвалась бабушка. – Поверил этим церковникам, что наша магия –
зло! Решил, что ему выгодно дружить с Сьеррой! Пропащая страна!
Должно быть, он давно целует ноги кардиналам! Живодерам, которым
тепло у костра, только если на нем горит ведьма. А ты!.. Такая же,
как и твоя мать, глупый теленок… Ты воевать должна,
Марселла, а не нос воротить от высшего дара! И ты обязана знать,
что родительницу твою с того света вытащила не игра актеров, а
магия! Магия необычайной силы! Даже когда у меня ещё было
имя, я не обладала таким сильным даром!
Воздух вокруг женщины сгустился и
потемнел будто, но стоило Марселле моргнуть, как наваждение
пропало. Бабушка больше не могла колдовать. С возрастом её дар
исчез, и король, наведываясь в ведьмину башню, с усмешкой говорил,
что прошла её пора. Бабушка только загадочно улыбалась.
А Марселле рассказывала с
издевательской ухмылкой, что отдала свой дар наследнице раньше, до
того, как умерла. Чтобы проследить! Быть уверенной в
результате.
Марселла не верила. Когда заболела
мама, бабушкины попытки заставить внучку колдовать обернулись
прахом. Девушка не была способна и искру зажечь на кончиках своих
пальцев, не то что кого-то исцелить. Бабушка тогда страшно
разозлилась, кричала на неё, обзывала всеми страшными словами,
которые только смогла вспомнить… А потом пригласила
