Неизвестный мне гражданин изумленно посмотрел на меня, встал со своего стула, сделал шаг вперед и вкрадчиво спросил:
– Канэко Джун, ты и правда меня не помнишь?
Я еще раз окинул взглядом стоящего передо мной парня, очевидно моего возраста. В голове не шелохнулся ни один нейрон, я определенно не имел представления, кто же мой собеседник. А он, в свою очередь, осматривал меня с таким изучающим видом, как учёный смотрит на лабораторную мышь. Своей гримасой он выражал силу и превосходство. Логично, когда за твоей спиной стоят пара мордоворотов.
– Не припоминаю Вас, уважаемый, – не без ехидства сказал я, – возможно Вы мой коллега со склада?
– Ха-ха, а у нашего Джуна появилось чувство юмора, – сказал мой собеседник, обращаясь к своим охранникам. Они почти синхронно ухмыльнулись. – А еще у нашего “послушного” мальчика появились карманные деньги.
– Да кто ты такой, в конце концов? – я начал закипать. За последние пару недель мне хватило ситуаций, когда я ощущал себя мальчиком для битья. Хорош, будем считать период адаптации законченным.
– Ну хорошо-хорошо, – ехидно заулыбался мой оппонент, – в эту игру можем играть и вдвоем. Меня зовут Кэзуки.
Он скорчил рожицу и наклонил голову, прямо клоун из цирка. Только клоуны не ходят с охраной, да и зрителей, пожалуй, не вывозят на заброшки.
– Ну моё имя, как я понимаю, тебе уже известно, – ответил я ему. Наш диалог короткими фразами начинал напоминать фехтовальный поединок. Но судя по поведению этого Кэзуки, он явно наслаждался подобной игрой. Я же, в свою очередь, краем глаза осматривал периметр места, в которое меня завез таксист. А где он сам кстати?
– Конечно же, мой друг, – елейным голосом проговорил он, – и имя, и работа, и всё, что только можно узнать. Так интересно наблюдать сейчас за тобой, я вижу в твоих глазах непонимание. Значит меня не обманули, а я уже считал, что таким образом ты решил отвязаться от твоего долга моему дядюшке.
– Дяде? – медленно проговорил я. На ум мне пришел только один человек. – Мураками?
– Бинго! – закричал кривляющийся Кэзуки. – Мой дядя Мураками Риота, глава нашего клана. А я, в свою очередь, Мураками Кэзуки, его любимый племянник, и, кстати, единственный близкий родственник.
– И что из этого? – удивленно ответил я, – с твоим дядей всё уже договорено, мне дали неделю отсрочки для решения моих проблем.
– Да, мой кровный родственник весьма старомоден, всё ещё верит в такие несовременные слова, как честь, достоинство. – Кэзуки развел руками, как будто показывая величие произнесенных слов, но тут же резко хлопнул в ладоши, и с усердием стал отряхивать кисти рук. – Это всё мусор в том мире, в котором мы сейчас живём. Сейчас всё развивается с огромной скоростью, и только такие старики, как он, – он вскинул руку вверх, намекая на дядю.
Всё же он его еще считает лидером, раз жестом указывает на его превосходство.
– Их время подходит к концу, – Кэзуки даже сплюнул на пыльный асфальт. – Я верю только в одно слово – эффективность. А нет ничего более действенного для людей, чем страх. Что толку от благородства, если кроме фамильной катаны ничего нет? Самураи со своими идеалами жили порой хуже, чем нищие. Что проку, если их всех подмял под себя прогресс? Когда в нашу страну пришли европейцы, они многое принесли с собой. А местные феодалы продолжали использовать ручной труд, из оружия предпочитали меч и лук. И где они все?
Какой разговорчивый субъект попался. Интересно, дядя в курсе о том, кого растит себе в преемники? Пока я краем уха слушал эти речи, я увидел единственный маршрут, который мог меня вывести из этого дурдома. Вдали была рампа, видимо для погрузок-разгрузок, на ней лежала стопка почерневших от времени и сырости поддонов, и рядом была крыша одного из ангаров. Буквально полтора метра, не расстояние для молодого тела, в котором я оказался. Чувствую, мирно этот диалог уже точно не закончится. Но надо попробовать разговорить этого «властелина мира», чтобы он не думал, что в наше время информация значит очень многое.
