Я заглядываю в зал ресторана и замечаю его. Стройного парня не высокого роста, с правильными и мягкими чертами лица. Каждый раз, когда он наклоняет голову, его светлые волосы падают ему на лицо. Тогда он делает это движение. Моё любимое. Он запускает пальцы в волосы и убирает их назад, приподняв голову.
– Уже заметила, Грейс? – смеясь спросила меня Ида, такая же официантка, как и я, когда я вернулась на кухню. – Он пришёл и ждёт тебя.
– Конечно, заметила и сейчас я пойду к нему, – радостно ответила я ей и скорчила рожицу.
Я старалась идти достаточно быстро, но, чтобы со стороны это выглядело спокойно. Я смотрела на парня, а телефон в моей руке начал выскальзывать из рук.
Когда я подошла к нему, он поднял голову и посмотрел на меня. Его серые глаза немного сузились от улыбки, появившейся на его лице.
– Рада снова Вас приветствовать в нашем заведении, – взволновано произнесла я и посмотрела на меню, – уже что-то выбрали?
– Да. Блюдо от шефа. Воду с лимоном и льдом. Пожалуйста, – его приятный голос очаровывал меня.
– Замечательно. Воду сейчас принесу.
– Вы запомнили, что я сразу прошу принести мне воду? – его удивление было в шутливой форме.
– Мы стараемся запомнить предпочтения наших частых клиентов.
– А я подумал, что особенный, – с лёгкой грустью в голосе сказал он.
– У нас все особенные, – тихо произнесла я, забирая со стола меню и быстро отошла от столика.
Вот зачем я это сказала? Я флиртовала с ним. Хотя, он первый начал. И он прав, он особенный.
На протяжении недели он приходит только в мою смену. Каждый раз, когда он пьет воду он внимательно следит за мной. Когда уходит из ресторана, то всегда оставляет щедрые чаевые. И в этот раз всё было также.
Другие тоже проявляли ко мне знаки внимания, но в сравнении с ним, они казались приставучими.
В час ночи ресторан закрылся. Дежурный автобус развез персонал по домам.
+++
В прихожей, освободившись от обуви, я прошла в гостиную. Экран телевизора, рассеивал полумрак комнаты. На журнальном столике, рядом с диваном, выстроилась целая армия пузырьков с таблетками – помощники в борьбе с головной болью. На диване, убаюканная телевизором, уснула мама. Так она встречает меня – тихим бдением, предвкушая момент, когда мы, убедившись в присутствии друг друга, разойдемся по своим комнатам, и наконец уснем до утра.
В этот раз всё казалось, как обычно, но взглянув на мамино лицо я заметила слёзы.
– Мам, проснись, – аккуратно стала будить ее, погладив по руке, – просыпайся. Ты плачешь.
– А? Что? Грейс, ты уже вернулась? – сонно проговорила мама.
– Тебе приснился кошмар? Голова сильно болит?
– Нет, – она села на диване и выключила звук на телевизоре, – мне надо тебе кое-что сказать.
Разглядывая ее лицо и как она отводит от меня взгляд, я поняла, что это важно.
– Конечно. Хорошо. Я слушаю тебя.
– Я долго не могла решится сказать тебе, но тянуть больше нельзя, – она взяла меня за руки и посмотрела мне в глаза, – у меня нашли опухоль мозга. В течении шести месяцев мне нужно сделать операцию. Но и операция не даёт сто процентной гарантии на выздоровление. Получается, что гарантий вообще нет.
– Какая опухоль? Какая операция? – я не верила, что произношу эти слова. Я не верила в то, что мне только что сказала мама.
– Я понимаю, что обрушила на тебя такую новость, но такова жизнь, – мама старалась говорить спокойно, но её голос слегка подрагивал.
– Это ошибка какая-то! Не может этого быть! – я вырвала свои руки из её рук и встала с дивана. – Этот доктор просто ошибся, надо пойти к другому и пересдать все анализы.
– Я консультировалась с тремя врачами и все они говорят одно и тоже, – ее голос задрожал, – диагноз верен и нужна операция.
Я быстро стала ходить вдоль дивана повторяя про себя одно и тоже: Операция! Операция! Операция! Голова шла кругом. Нет. Не может этого быть! Почему именно моя мама? Операция не дает гарантий! А что если она.. Я подбежала к маме и крепко-крепко её обняла. Крик вырвался у меня из груди, и я заплакала. Так, обнимаясь мы проплакали некоторое время. Потом, когда волнение улеглось, мы, словно единое целое, продолжали объятия, не желая отпускать друг друга ни на секунду.
