— Мне кажется, нам с тобой лучше расстаться,
Мадлон, - Эд взял ее за руку, провел к свободному столику и
придвинул ей стул. Вокруг шумел ночной аэропорт. Она села, повесив
сумку на спинку, спросила:
— Дело в моих постоянных разъездах?
— Не только. Я сам скоро буду проводить в
космосе больше времени, чем на Земле, но мы могли бы неплохо жить
вместе в промежутках между моими рейсами и твоими командировками.
Дело в том, что, по-моему, я тебе не очень нужен. Почему ты ни разу
не позвонила мне за эту неделю?
Механическая официантка принесла им кофе и
коктейль, Эд придвинул подруге чашку. Помешивая кофе, Мадлон
ответила:
— Мне не о чем было рассказывать. Ничего
особенно интересного не происходило, со мной тоже все было в
порядке. Я решила не беспокоить тебя лишний раз.
Он залпом выпил свой коктейль и со стуком
поставил стакан.
— Я знал, что ты ответишь что-то в этом роде.
Тебе, конечно, и в голову не приходило, что можно позвонить для
того, чтобы просто поговорить. Я-то звонил тебе.
— Да, - подтвердила она, не зная, что еще
отвечать. Эд явно ждал продолжения, и Мадлон добавила:
— Я не спорю. Наверное, ты прав, и нам будет
лучше порознь.
Он удивленно покачал головой.
— Ты странная. Другая женщина отреагировала бы
сильнее, рассердилась или постаралась удержать. А может, я совсем
не нравился тебе?
— Ты и сейчас мне нравишься. Но я не вижу
смысла пытаться тебя удержать, - она допила кофе и встала. – Мне
пора домой. Перелет был утомительный.
— Проводить?
— Спасибо, сама доберусь… Ах да, забыла: что
будем делать с нашей поездкой?
— Альплагерь? Поезжай одна, я не смогу. Планы
поменялись, - Эд поднялся и взял ее за локоть. – И скажи на
прощание: я хоть немного был нужен тебе?
— Я считала, что мы могли бы оказывать друг на
друга хорошее влияние и вместе добиться большего, чем порознь.
Каждый из нас мог бы стать лучше, и…
— …И стать более полезным человечеству, -
раздраженно закончил он и отпустил ее руку. – Я мог бы догадаться,
что ты так ответишь. Наверное, твоя мать говорила твоему отцу то же
самое, прежде чем уйти от него. Он, видно, тоже недостаточно
стремился к общему благу, а просто хотел жить с женщиной, которую
любил… Ладно, счастливо, - он сдернул со спинки стула свою
форменную куртку с нашивкой курсанта-звездолетчика на рукаве и ушел
стремительной легкой походкой.
Мадлон проводила взглядом его ладную высокую
фигуру. Эд быстро растворился в толпе. Наверное, теперь ей
следовало разрыдаться, но плакать что-то совсем не хотелось. С
гораздо большим удовольствием она бы поехала домой, перекусила и
легла спать.
Его голос все еще звучал у нее в ушах: «Я хоть
немного был нужен тебе?». Эд когда-то говорил, что рядом с ней
чувствует себя счастливее. Мадлон подобные высказывания
одновременно забавляли и удивляли. Она-то чувствовала себя
одинаково и рядом с Эдом, и в одиночестве. Хорошо, что они не
успели оформить брачный контракт, как собирались перед ее
отъездом.
Она вышла на полупустой перрон. Большая часть
прибывших последним рейсом уже успела разъехаться, а пассажиры
следующего самолета еще не вышли к экспрессам. Из туннеля донесся
знакомый шелест приближающегося поезда, замелькали желтые квадраты
окон. Мадлон прошла в вагон вслед за высоченным широкоплечим
мужчиной в деловом костюме и бодрым стариком в туристической одежде
и с рюкзаком за плечами. Старик, стуча резной палкой-посохом,
устремился к сиденьям в хвосте вагона, положил рюкзак, сел, устроил
голову на подголовнике и, кажется, мигом уснул. Двухметровый
громила, скользнув быстрым внимательным взглядом по Мадлон, занял
место через проход от нее. Она отвернулась к окну. В темноте
мелькали редкие огоньки сигнальных фонарей вдоль стен тоннеля. Днем
она бы взяла аэротакси до города, ей нравилось глядеть с высоты на
Зеленое кольцо, на сеть дорог, ленты рек, выглядывающие из зелени
светлые блоки научных комплексов и надвигающиеся ступени
многоярусного мегаполиса. Но то было днем, а ночью, когда на
поверхности смотреть было не на что, она всегда возвращалась на
экспрессе.
