— Леди Изабелла!
Настойчивый голос звучал прямо рядом с моим ухом. Высокий, с
неприятными дребезжащими нотками, он вызывал неосознанное желание
поморщиться. Как и назойливый аромат фиалок, ощущаемый в
воздухе.
— Леди Изабелла!
Интересно, кому так нужна эта самая Изабелла, и чего вокруг
столько шума?
Я собралась с силами и открыла глаза. Прямо передо мной маячила
встревоженная физиономия какого-то мужчины. Взгляд выхватил длинный
горбатый нос, черные, похожие на крупные бусины глаза, яркие сочные
губы, которые шевелились и что-то говорили, но я не понимала ни
слова.
Неужели оглохла? Угораздило ж упасть так неудачно! Вот и не верь
после этого приметам. Утром соль просыпала? Просыпала. Черный кот
Таисии Федоровны дорогу перешел? Перешел. Соседка с первого этажа с
пустым ведром встретилась? Встретилась. Ну и пожалуйста. Вот вам
результат — голова раскалывается, в ушах звенит, а глаза словно
песком засыпало.
— Вы кто?
Я поморщилась и попыталась подняться, но тело не слушалось. Оно
казалось чужим. Как и голос.
— Миледи, вы очнулись!
Ага. Значит, я все-таки не оглохла. Тогда чего этот мужик
бормотал? Молитву, что ли? И почему он называет меня миледи? И
вообще, где я нахожусь? Что-то не нравится мне происходящее, не
похоже, чтобы я была в офисе, у нас там таких мягких диванов
отродясь не водилось. Начальник все больше стулья предпочитает.
Заботится о том, чтобы подчиненные от работы не отлынивали.
Я посмотрела вокруг и едва не присвистнула. Ничего себе! Вот это
хоромы! Совсем как в Зимнем дворце, куда мы с Верочкой пару недель
назад ходили на экскурсию. Ну точно: лепнина, позолота, атласные
шторы с диковинными цветами, пузатый расписной шкаф из какого-то
дорогого дерева, мраморный камин, изящное бюро, большая кровать, на
которой я лежу и почему-то не чувствую нижнюю половину тела, а за
стеклами огромных окон густо метет снег. Снег! В августе! Нет, лето
в Питере, конечно, так себе, но снег... Его одними плохими
приметами не оправдаешь.
— Вы не ответили на вопрос.
Я посмотрела на незнакомца, пытаясь понять, насколько сильно
ударилась головой. Похоже, довольно сильно, если мозг выдал такую
реальную галлюцинацию. Вон, у глюка напротив даже лоб вспотел, и
глазки забегали.
— Вы меня не помните?
А голос звучит неискренне. И губы кривятся неестественно, словно
неизвестный пытается скрыть правду.
— Я Келд, маг вашего опекуна.
Приплыли. У меня что, есть опекун? Выходит, травма была гораздо
серьезнее, чем я думала. Теперь понятно, почему я не чувствую
половину тела. Наверное, частичный паралич. Вот же подстава! Ну как
меня угораздило так неудачно сломать каблук? Хруст до сих пор в
ушах стоит. И падение я помню, и то, как об угол стола виском
ударилась. Стоп. Что там Келд сказал? Маг? Только этого не хватало.
Значит, один из шарлатанов тети Фимы снова объявился! Сколько я их
при жизни тетушки гоняла, а они до сих пор все идут и идут. И
каждый раз не хотят верить, что «благодетельницы» больше нет.
При воспоминании о тете Фиме в глазах привычно защипало. За
полгода я так и не смогла смириться с ее смертью. Мне все время
казалось, что однажды откроется входная дверь и войдет тетя Фима —
невысокая, худенькая, подвижная, в очередном экстравагантном наряде
и с ярким палантином на узких плечах. Как же рано и внезапно она
ушла…
Я стиснула руки и заставила себя отвлечься от тяжелых мыслей, и
вернуться в непонятное настоящее.
— Значит, маг.
Я с сомнением посмотрела на проходимца, а тот с готовностью
закивал.
— Это вы меня… лечите? Или нормальные врачи тут тоже есть?
— Леди Изабелла, ваш опекун делает все, чтобы вы
поправились.
Физиономия Келда приняла обиженное выражение.
— Лорд Давенпорт не жалеет для этого никаких средств. Вас
регулярно осматривает лучший доктор столицы, а на прошлой неделе
собирался консилиум, в котором участвовали главные медицинские
светила Дартштейна.