— Свободна.
Лорд Хаксли небрежно махнул рукой, словно прогонял назойливую
муху, и уткнулся в бумаги. А я стояла у самой кромки ковра, не в
силах сдвинуться с места, и с отчаянием смотрела на обтянутую
сюртуком из тонкого сукна спину.
«Двести гиров за метр, — мелькнула на краю сознания непрошеная
мысль. — И пуговицы из оникса. А на серебряную тесьму ушло не
меньше сотни».
Что ж, лорд Хаксли мог позволить себе и не такое, при его-то
богатстве. Я закусила губу, разглядывая широкие плечи. Интересно,
почему маг сидит спиной к двери? Неужели ему так удобно? А
посетителям? Все-таки странно разговаривать с человеком, который на
тебя даже не смотрит.
— Ты еще здесь?
В голосе лорда Хаксли послышалась злость, но я только сильнее
сжала руки, так, что ногти впились в ладони, и сделала шаг вперед.
Туда, где в круге света от настольной лампы сидел один из самых
блестящих аристократов Южного Уэбстера.
— Пожалуйста, мне очень нужна эта работа, — торопливо произнесла
в неподвижную спину.
Я не замечала ничего, кроме нее. Мир сузился до той самой
трапеции, что составляли плечи и талия сидящего напротив мужчины. Я
не видела ни его профиля, ни перебирающих бумаги рук, ни темных
волос. Все это смазывалось, ускользало от внимания, и мне
приходилось цепляться за то единственное, что маячило перед
глазами, и от волнения все сильнее сжимать кулаки.
— Хочешь, чтобы я повторил? Брысь отсюда! Уйди, сгинь, исчезни!
— в голосе мага послышалось набирающее обороты раздражение, но я
ничего не могла поделать. Мне нужна была эта работа!
— Я не уйду, пока вы меня не выслушаете. В объявлении написано,
что вы ищете исполнительного помощника, владеющего книжной
магией.
— Именно. Помощника. Мужчину. А не сопливую девчонку, едва
оторвавшуюся от материнского подола, — вскрывая ножом конверт,
отрезал лорд Хаксли.
— Но я могла бы показать вам, что умею! Я хорошо владею
книжной…
Договорить я не успела.
— Проклятье! — выругался лорд Хаксли и рваным жестом швырнул
письмо в камин.
Огонь зашипел, вспыхнул синим магическим пламенем, и брызнул
злыми зелеными искрами на медную плиту пола. И как раз в этот
момент лорд Хаксли поднялся из-за стола и повернулся ко мне. А я
замерла, разглядывая породистое лицо, на котором играли
разноцветные отсветы огня. Оно показалось мне таким разъяренным,
что я громко сглотнула и отступила на шаг назад, но уже спустя
секунду опомнилась и вернулась к краю ковра.
— Лорд Хаксли, пожалуйста, если вы дадите мне шанс и посмотрите
мои бумаги…
Договорить мне снова не дали.
— Положи их на стол и раздевайся, — отрывисто бросил лорд
Хаксли.
— Что?
Во рту мигом пересохло, и я почувствовала, как сердце ухнуло
куда-то вниз. И вместо того, чтобы вернуться на положенное ему
место, так и продолжало трепыхаться где-то в животе.
— Если тебе так нужна работа, убеди меня в этом, — на твердых
губах мелькнула холодная усмешка. А в глазах загорелся такой огонь,
что будь я не в столь отчаянном положении, уже бежала бы из дома
высшего мага без оглядки. Но отступать мне было некуда. Поэтому я
положила на стол свидетельство об окончании книжных курсов
профессора Эббота и принялась расстегивать блузку, стараясь унять
дрожащие пальцы. В голове звенела пустота. Сердце стучало так
отчаянно, что я с трудом могла дышать. Но упорно продолжала одну за
другой дергать тонкие петельки. Одну, вторую, третью...
Лорд Хаксли наблюдал молча. Только с каждой расстегнутой мною
пуговицей его лицо все больше темнело, а жажда в черных глазах
полыхала сильнее, загораясь красными углями. И под этим пугающим
взглядом я сняла блузку и юбку и осталась в одном белье.
— Сними, — хрипло приказал маг, кивнув на тонкую сорочку.
Щеки давно уже горели от стыда, но отступать было поздно. Я
подняла руки и скинула рубашку. И тут же не удержалась и обняла
себя за плечи, стараясь укрыться от внимательного взгляда мага. А
тот смотрел на меня, и его тонкие ноздри раздувались, словно он
принюхивался к чему-то. И сквозь стыд и жар сердце кольнуло
беспокойством. Неужели от меня дурно пахнет? Ну да, мыльный корень
— это вам не душистое севрское мыло, но разве у меня есть какой-то
выбор? И тут же на смену этой мысли пришла другая. О чем я вообще
думаю? Запах — это сейчас последнее, что должно меня волновать.
