Верно говорят, ничего не предвещает
беды. Вот и я спокойно заперла лавку, собираясь на ежегодный
праздник в честь перемены зимы на весну. Он приходился на следующий
день после долгой ночи. По легенде считалось, что тех, кто ее
пережил, ожидало счастье. Многие суеверия, конечно, врут, но это
недалеко от истины. Именно в самую темную ночь в году открывались
врата в Нижние миры, просыпались уснувшие мертвецы, обретали особую
силу магические предметы. Недаром усиленные патрули дежурили возле
мест силы: они знали, куда потянется загробная братия. К счастью,
до моего источника пока не добрались ни люди, ни нежить. Я
обнаружила его совершенно случайно, когда гуляла по лесу, хотя
какие случайности могут быть в жизни ведьмы?
Мороз щипал за щеки, рисовал на
стеклах замысловатые узоры. Иногда, когда не могла заснуть, спорила
с ним в умении укрощать застывшую воду. Моя магия ледяная, темная.
Ведьмы, подобные мне, рождаются редко, но, если развивают дар,
находят постоянный сильный источник, способны уничтожить деревню за
одно дуновение.
— Доброго утра, Клэр!
Обернулась на знакомый звонкий голос
и помахала подавальщице из соседской таверны. Мы часто болтали с
ней в предрассветных сумерках, когда посетители расходились, а
хозяин с поваром еще не встали. Хорошая она, светлая, совсем
девочка. Тайком следила, чтобы никто не причинил Рае зла, не раз
кидала под ноги подвыпившим гостям ледяную дорожку. Улыбчивая рыжая
девчонка, разумеется, не догадывалась, что общается с ведьмой, но
подмечала, когда я захожу выпить взвару с лимонным пирогом, в
таверне сразу становится тише, спокойнее.
Помахала Рае в ответ и, повернув ключ
в замке, накинула капюшон. В отличие от местных женщин платков и
головных уборов я не носила: не мерзла. И перчатки бы в погожие дни
не надевала, не причинит холод вреда, но старалась чересчур не
выделяться. Для всех я юная вдова, сбежавшая от горя из столицы в
небольшой торговый городок. На самом деле родилась я в другой части
империи, в доме сельской травницы. Отца никогда не видела. Мама
говорила, он на ней не женился, пожил немного и сгинул. Через
восемь месяцев на свет появилась я и жила себе спокойно, пока в
семь лет не проступили на руках ледяные узоры. Помню, мать всю ночь
проплакала, а наутро увезла в большой город. Добирались туда долго,
на перекладных, ночевали где попало, питались впроголодь. Мама
оставила меня на постоялом дворе, а сама пропала на сутки. Грешным
делом, я подумала: бросила. Вернувшись, она не сказала ни слова.
Потом, уже став взрослой, решила, мама ездила к тому самому
«случайному отцу», от которого мне досталась магия.
В Перекопе я обосновалась три года
назад, как закончила учебу. Мама хотела, чтобы я стала кружевницей:
больно хорошо, как живые, у меня выходили узоры. С таким наказом
она отпустила в Махал, славившийся мастерицами на всю империю,
только непутевая дочь постучалась совсем в другие двери. Зато
теперь я умела считать и неплохо устроилась в свои неполные
двадцать три. Аптечное дело прибыльное, заодно нашла применение
опасному дару.
Проверив окна, не заберется ли кто,
поправила щекотавшую шею русую косу и зашагала на звуки музыки. Мы,
ледяные ведьмы, всегда блондинки, а глаза — как зимняя стужа, либо
голубые, либо серые. Мне достались вторые. Откуда столько о ведьмах
знаю? Так во время учебы пропадала в публичной библиотеке,
восполняя пробелы в образовании.
День выдался изумительный, такой,
какой я любила, настоящий зимний, чтобы и мороз, и солнце, и снег
искрился. Его в логах нанесло по пояс, не растает до весны.
Белоснежный, сущее серебро! Ребятишки с радостными визгами возились
у дворов, лепили снежных баб. Малышня постарше играла в снежки.
Запыхавшаяся, розовощекая, она излучила здоровье и молодость. И
пусть, чем меньше у меня посетителей, тем лучше. В отличие от
многих алчных аптекарей я предпочитала как можно реже толочь
порошки и готовить пилюли.
