За годы, проведенные Рудольфом вдали
от родового гнезда, Сайратин ничуть не изменился, все так же будто
парил в воздухе наверху гигантской лестницы из застывших ледяных
глыб. Особенно эффектно он смотрелся на восходе и закате, когда
кристаллы льда превращались то в расплавленное золото, то в реку
бушующего пламени. Но сейчас замок тонул в дымке тумана. Плотные
ватные хлопья полностью скрывали подъездную аллею, по которой
Рудольф медленно поднимался — не из-за страха упасть, а из-за
нежелания вновь ступать под белоснежные своды.
На вершине туман рассеялся, и
Сайратин предстал во всем блеске своего великолепия. Как разительно
он отличался от ставших привычными человеческих замков! Ни сада, ни
парка, ни ограды, один только камень и бесконечный лед.
Магия хранила исвердов долгие века.
Для своих лед под ногами становился мягкой землей, для чужих —
огромным катком. Тут уж все зависит от твоих умений и доброй воли
владельца замка. Захочет — впустит, захочет — вморозит в скалы.
Вдохнув полной грудью позабытый
студеный воздух, Рудольф некоторое время задумчиво вглядывался в
громаду из песчаника над своей головой и лишь затем потянулся к
дверному молотку. Его лошадь устала, да и он сам нуждался в отдыхе
— Рудольф провел без сна почти трое суток. Но все равно приехал
слишком поздно…
Тень набежала на его лицо.
Возможно, если бы почта в
человеческих королевствах была организована так же, как в Авердене,
он успел бы к постели умирающего отца. Но ничего не изменить,
отныне он, Рудольф Алистер ард Лерган, стал пятым графом фон
Алексаи.
Двери распахнулись прежде, чем
пальцы Рудольфа сжали молоток. Ну, конечно, его ждали, наверняка
все эти три дня высматривали из окна.
И все же отец умер вовремя. Рудольфа
уже тошнило от переездов, бесконечных новых лиц, шифрованных депеш
и ледяных птиц, оживленных его капелькой крови. Король наверняка
оставит его в Авердене, не станет рисковать жизнью наследника
древнего рода.
— Давненько вас не было, палаэр[1]
Рудольф! — широко улыбнулся дворецкий Рафус, один из немногих живых
людей среди замковой прислуги.
За его спиной маячили двое спиров с
бледной кожей и выцветшими глазами. Сотворенные ледяной магией, они
легко заменяли друг друга. Им даже имен не давали. Правда, был у
спиров один недостаток — они не могли долго выносить жар пламени,
поэтому на кухне орудовали люди из плоти и крови. Зато обычные
солнечные лучи не причиняли им вреда.
— Мать дома?
Рудольф на ходу стянул плащ с
меховым подбоем и сунул в руки ближайшему спиру. На краткий миг на
него пахнуло холодом — позабытое после жизни среди обычных людей
чувство. Ничего, Рудольф скоро привыкнет, вспомнит.
— Да, ее сиятельство ждала вас.
Рафус по пятам следовал за юным
господином. «Как же он постарел!» — промелькнуло в голове Рудольфа.
За каких-то пять лет волосы поседели, лицо сморщилось, однако
движения оставались по-прежнему быстрыми, ловкими. И все же скоро
придется искать ему замену.
И без того минорное настроение
Рудольфа окончательно рухнуло в ледяные бездны. Он не желал ничего
менять, расставаться с верным Рафусом.
«Потом, не сейчас!» — отогнал от
себя Рудольф тревожные мысли.
— Ты опоздал.
Полный осуждения голос эхом
отразился под сводами огромного холла. В свое время он пугал
маленького Рудольфа, напоминал склеп. Что ж, теперь усыпальница
обзавелась достойным постояльцем — его матерью.
Запрокинув голову, Рудольф посмотрел
на величественно замершую на площадке второго этажа вдовствующую
графиню. Облаченная в черное с ног до головы, с развевающейся за
спиной черной же вуалью, в плотных перчатках, она напоминала саму
смерть. Единственное яркое пятно — губы. Даже траур не заставил
Луизу Александру изменить любимой помаде.
