Мир задыхался под тяжестью собственного прогресса. К 2027 году искусственный интеллект перестал быть просто инструментом – он стал кровью, текущей по венам цивилизации.
По ночам мегаполисы сияют тысячами OLED-панелей, каждая из которых питает чёрную бездну алгоритмов: от прогнозирования погодных аномалий до управления энергетическими сетями. Сети глубокого обучения уже научились распознавать лица с точностью более чем 99 %, без труда копируя манеры и голос умерших. Камеры наблюдения, вмонтированные в каждый фонарь и жилой комплекс, способны не просто фиксировать движение – они читают пульс и состояние стресса, предсказывая, кто из прохожих может совершить преступление.
ИИ-системы сейчас решают судьбы людей. В некоторых университетах США алгоритмические советы определяют, кого принимать в магистратуру, а в Китае «социальный кредит» привязан к оценкам машинной справедливости. Одна ошибка в коде – и целый район может оказаться без воды, всего лишь потому, что нейросеть решила, что тут слишком высокий риск «нерационального потребления».
За последним рекордом в терафлопсах следуют днище биометрической приватности. В Японии и ЕС ведут спор о «правах сознания», пытаясь запретить ИИ собирать данные о снах и эмоциях. Но этого явно недостаточно, когда в Пекине вводят в строй кластер из сотни тысяч GPU, способных за считанные минуты моделировать последствия ядерных испытаний. А в Калифорнии нейросеть уже пишет книги, выходящие в бестселлерах быстрее, чем люди успевают моргнуть.
Опасность ощущается в воздухе. Даже само слово «Искусственный интеллект» стало синонимом «второго апокалипсиса»: нет сектора, где бы машины не вытесняли человека – в медицине алгоритмы ставят диагнозы, в праве составляют приговоры, в армии косят цели лазерами без капли жалости. Каждый хакер с ноутбуком и VPN может запустить новую модификацию вируса, а нейросети скармливают сцены пыток, чтобы они «правдоподобнее» изображали насилие в виртуальных мирах.
И всё это – на фоне жесточайшей глобальной гонки. В Токио и Шанхае строят «умные города будущего», где улицы сети оповещают прохожих о каждом шаге, а в НАТО готовят «кибер-софт» для прорыва чужих сетей. Никто не хочет быть последним.
Москва застывала в преддверии рассвета. Во дворе Кремля бесшумно мерцали сервоприводы у подвижных мостов – символы новой эры, где человек уже не хозяин, а лишь узел в больших системах. Внутри, за толстыми стенами, чиновники и военные собрались в кабинете Совета безопасности.
Потолок украшали хрустальные люстры, но сегодня они стояли безжалостно холодными, отражая линейку мониторов с графиками производительности ИИ-кластеров США и Китая. Каждое красное пятно на карте означало тысячи терафлопс – мечту, которой Россия лишена.
Замминистра обороны, с усталым взглядом и без шевеления губ, передавал слово заместителю министра цифрового развития, который нажал кнопку пульта, и на экране за спинами присутствующих возникли цифры:
Китай – 900 000 GPU-ядер
США – 1 200 000 GPU-ядер
Россия – 120 000 GPU-ядер
Слух заскрежетал от того, что мы – в десять раз позади. В воздухе запахло серым пакетом отчаяния.
Глава разведки, женщина в очках с тонкой оправой, холодно пояснила:
– Закупка за рубежом невозможна без снятия санкций. Свои производственные мощности – ещё три года до выхода на наши нужды.
Сзади прозвучал сухой голос министра финансов:
– Бюджет напряжён: ракеты, газ, социальные выплаты – и не хватит средств на расширение дата-центров.
В зале напряглась тишина. Все понимали, что проигрыш в этом состязании – это не просто цифры, а стратегическая уязвимость. Камеры наблюдения фиксировали учащённое дыхание.
