Россия – это страна бескрайних горизонтов. Здесь 1118 городов и 1179 посёлков, каждый из которых будто бы спрятан под отдельной вуалью истории и времени. Сколько бы жизней мы ни прожили, их никогда не хватит, чтобы увидеть и понять всё.
Но что мы знаем о них? Достаточно ли поверхностных фактов и статистики? Мы можем изучать карты, читать справочники, искать информацию в интернете, но ни один из этих способов не покажет нам, что скрывается за закрытыми дверями, под покровом ночи или за бледными стенами заброшенных зданий.
На огромной территории от Калининграда до Чукотки есть места, о которых никто не говорит. Места, исчезнувшие с карт. Они остаются серыми пятнами в памяти людей, которые боятся даже упоминать их имя. Что за ритуалы там проводились? Какие культы процветали в их тени? Какие тайны похоронены под вековой мерзлотой, в глухих лесах или под слоями снега, который никогда не тает?
Но даже среди таких мест выделяются те, где зло носит обманчиво знакомый облик. Теплый взгляд, дрожащие руки, заботливый голос. Образ доброй бабушки, у которой дома пахнет вареньем и свежеиспечённым хлебом, – как легко этому поверить. Но что, если под этой маской скрывается тьма, чьи корни уходят глубже, чем можно себе представить? Что, если привычный символ тепла и уюта – это не более чем обман?
Среди забытых городов есть те, где доброе слово превращается в проклятие, а ласковая улыбка становится предвестием кошмара. Там, где бабушка зовёт вас домой, она может вовсе не быть тем, кем кажется.
Это не просто рассказ о месте, которое вы не найдёте на карте. Это история о том, что может скрываться за повседневностью.
Сквозь грязное стекло видавшей виды «буханки», Заря-10 напоминала декорацию к фильму про пост-апокалипсис, который поленились доснять. Серые пятиэтажки, точно прогнившие зубы, торчали из покрытой бурой травой земли. Апрель на Чукотке выдался на редкость теплым, но это не делало пейзаж приветливее. Снег лишь начинал таять под весенним солнцем, оставляя за собой мокрую грязь и озера серой воды, равнодушно отражающие тусклое небо.
Меня всегда беспричинно притягивал Север. Возможно, это специфическая романтика, укрытая в холоде и суровом безмолвии. Я родился в Москве, где климат совсем другой и холодное лето мне не знакомо, но стремление к исследованиям манило меня прочь из родных мест. Вечный серый пейзаж местных городов вызывал лишь чувство уныния и безнадежности, но я продолжал мечтать оказаться в подобном месте. Быть может, в этой запустелой красоте скрывалось нечто большее, нечто, что жаждало быть открытым.
Выехав на главную улицу, я увидел, как дома с заколоченными окнами и обшарпанными стенами, несмотря на свой жалкий вид, странным образом гармонировали с суровой красотой местной природы. По дороге нас встречали редкие прохожие – их лица, затянувшиеся серостью и усталостью, выглядели так, словно сами здания поглотили их жизненные силы. Я поймал себя на мысли, что все здесь как будто существует в тени, прячась от света.
Артём, мой друг и напарник, сидел рядом, лениво ковыряя трещину на кожаной обивке, лишь изредка поглядывая в окно. Мы здесь не просто так, целью нашей поездки снять документальный фильм о жизни людей в отдалённых регионах России. Это была моя дипломная работа: я мечтал показать миру истории, скрытые от посторонних глаз.
«Уникальное путешествие», – говорил я, планируя поездку.
Но серые стены Зари вселяли сомнения. Смогу ли я, новичок в этих краях, понять и рассказать о жизни местных, ответить на главный вопрос: стоит ли жить в такой глуши? Я хотел снять что-то необычное, показать, что и здесь есть место радости, но теперь это казалось сложной задачей. Моей задачей было показать что-то особенное, контраст и радость, которые есть даже в таких отдаленных местах.
