© Зигфрид фон Бабенберг, 2025
ISBN 978-5-0067-4988-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дорогой читатель!
Перед тобой – сборник рассказов, фактов и дат. Перед тобой – дыхание веков над тихими водами Оки. Это книга о Елатьме – городе, ставшем селом, селе, ставшем поселком; о месте, чья судьба так причудливо переплелась с судьбой самой России, что порой кажется – вся наша история отразилась в его негромкой, но удивительно стойкой жизни.
Мы отправляемся в путешествие сквозь время. От первого упоминания в 1381 году, когда звонкой монетой звенела княжеская купчая Дмитрия Донского, до статистических выкладок 1894 года, запечатлевших шумный уездный центр с его 14 церквями, мечетями и синагогой. Мы пройдем по страницам летописей, где елатомские воеводы гонят казанцев и ногайцев. Заглянем в дорожные дневники купцов и ученых иноземцев – Котова, Олеария, де Бруина, – чьи глаза запечатлели крепость на горе, шумные посады и восемь златоглавых церквей. Побываем на царских галерах Петра Великого, оставившего в здешних лесах свою «Заповедь», и ощутим благоговейную тишину визита архиепископа Авраамия.
Узнаем мы и канцелярские перипетии Елатьмы – ее метания между губерниями (Казанской, Азовской, Воронежской, Рязанским наместничеством, Тамбовской губернией), ее утрату и возвращение статуса уездного города, а под конец – превращение в поселок. Улыбнемся курьезу двух гербов за два с половиной года, но восхитимся стойким символом – серебряным парусом на лазурной глади, вечным напоминанием о мастерстве елатомских ткачей.
Эта книга – голос самой Елатьмы. Голос, сложенный из скрипа возов на базарах, звона колоколов, гудения ткацких станов, плеска весел у пристани, молитв на разных языках, царских указов и челобитных крестьян. Голос, который звучит в шорохе вековых сосен «Заповеди» и в вечном течении Оки.
Мы изучаем историю небольшого пункта на карте. Мы вслушиваемся в ритм русской провинции – трудолюбивой, многонациональной, гостеприимной, переживающей взлеты и падения, но неизменно корнями вросшей в свою землю и реку. Елатьма – это микрокосм России, ее отваги, веры, терпения и неистребимой жизни.
Читайте, вслушивайтесь, представляйте. Пусть оживут перед вами стены древней крепости, зашумят паруса на Оке, зазвонят топоры в заповедном лесу, загудит торговая площадь. Пусть Елатьма – от князя Александра Уковича до последнего елатомского ткача – расскажет вам свою историю. Историю места, которое, потеряв городской титул, так и не потеряло своей великой души и места в летописи Отечества.
Добро пожаловать в Елатьму! Добро пожаловать в наше общее прошлое.
Дымка июньского утра стелилась по Оке, цепляясь за сосны высокого берега. Где-то внизу, за кручей, дремала Елатьма. Не город уже, не село – так, поселок городского типа. Но старые стены помнили иное. Они помнили, как в далеком 1381-м князь Дмитрий, прозванный позже Донским, отсчитал звонкую монету мещерскому князьку Александру Уковичу. Купил городок над Окой, словно драгоценный камень для оправы Московского княжества. Тогда Елатьма впервые встала на страже рубежей. Век шестнадцатый. Гул набата разорвал предрассветную тишину. «Казанцы!» – неслось по посадам. Из ворот старой крепости вырвался с дружиной князь Михайло Кубенской, следом – воеводы из Владимира и Мурома. Пылали села от Мурома до Нижнего, но елатомцы ударили во фланг. А позже, в 1551-м, князь Курлятев да Семен Шереметев разбили здесь же ногайских мурз. Кровь и порох – вот чем пахли те лета, а не тишиной нынешних садов. Век семнадцатый. Купец Федот Котов, плывя в Персию, записал в дорожной книге: «Городище стоит на луговой стороне, а зовут Елатма, тут посады». А чуть позже немецкий ученый Адам Олеарий, проплывая мимо, дивился: «Большая деревня, заключающая в себе 300 крестьян… боярина Шереметева». Триста душ – и это лишь одна вотчина! Город жил, рос, торговал хлебом и лесом, сплавляемым по Оке. 1703 год. Голландец Корнилий де Бруин застыл на палубе, глядя на левый берег. «Город Елатьма… стоит на вершине горы… довольно обширен, с 8-ю церквами, и несколько каменных домов его расположено вдоль левого берега реки. Он окружен многими деревнями, а частью лесом, и представляет с обеих своих сторон довольно красивый вид». Восемь церквей! Их золоченые главы, отражаясь в Оке, казались вторым солнцем. Каменные дома купцов глядели на реку с высоты. Красота и порядок. Петровская эпоха оставила здесь особый след. Май 1722 года. Грохот барабанов, крики команд. К берегу причалила царская галера. Сам Петр Великий, спеша на войну с персами, сменил здесь гребцов. Шестьдесят верст от Касимова – не шутка. Царица Екатерина одарила серебром соборного священника и игумена Богородице-Рождественского монастыря. А сам Петр, говорят, еще в 1689 году, проплывая мимо, указал перстом на могучий сосновый бор за рекой: «Заповедать! Для флота!». С тех пор урочище так и звалось – Заповедь. Корабельные сосны шумели там еще долго, храня царское слово. Но история – это не только цари и войны. Это и челобитная крестьянина Антона Иванова на мирского старосту за лихоимство, по которой Петр велел виновных «в каторжную работу в Питербурх вечно». Это и тихий визит архиепископа Авраамия в 1691-м, освящавшего воду на Оке у Казанской церкви и служившего обедню в Преображенском храме. Век восемнадцатый и девятнадцатый – время административной чехарды. Елатьма мелькала в указах: Казанская губерния, Азовская (потом Воронежская), приписана к Касимову, Рязанское наместничество, Тамбовское наместничество (ставшее губернией). Центр уезда Тамбовской губернии, потом – «заштатный» город, потом снова уездный. Она была нужна империи как узел, как точка сбора налогов и рекрутов. Каменные дома множились, торговая площадь шумела по базарным дням, купеческие барки грузились хлебом и пенькой. Двадцатый век принес Елатьме угасание. 1924 год. Уезд упразднен. 1926 год. Гордое звание «город» снято, как ветхая вывеска. Статус растворился, как дым. Село… Потом – районный центр в Московской, затем в Рязанской области. 1958 год – поселок городского типа. 1963-й – и район упразднен, земли отошли к Касимову. Восемь церквей де Бруина не устояли под напором нового времени. Остались лишь немногие, да и те молчали десятилетиями. Сейчас. Старик Николай, потомственный елатомец, сидит на скамейке у высокого берега. Внизу тихо течет Ока. Он смотрит на широкую пойму, на Заповедь – тот самый лес. Сосны еще стоят, могучие и прямые, как царские мачты. Но корабли теперь не строят из них. Николай помнит рассказы деда о том, как еще до войны последний раз звонил колокол с колокольни Спаса. Звон плыл над Окой, над крышами, над лугами – и казалось, что это сам город говорит с рекой, с небом, с временем. Елатьма больше не город. Но она – память. Память о княжеской купчей грамоте, о воинской славе, о купеческих барках и петровских галерах, о восьми церквях, глядевших в воду. Память, хранимая в старых камнях фундаментов, в названиях урочищ, в тихом течении Оки и в шуме сосен Заповеди. Она спит, эта память, под современными крышами, готовая рассказать свою долгую, извилистую, как русло реки, историю тому, кто захочет услышать шепот веков над водами Оки.
