Сильная метель ослепляла, хлестала по замерзшим щекам колкими снежинками. Все вокруг утопало в снегу – он ложился мягким ковром, наметая глубокие сугробы, в которых вязли ноги.
Марина промерзла до костей. Ее коротенькая серая дубленка хорошо подходила для езды в машине, но не для прогулок в мороз. Она совсем не согревала, но почему-то сегодня Марина надела именно ее. Руки в пуховых белых варежках окоченели, пальцы не слушались.
Шапок она не носила, предпочитая им капюшон. Одной рукой она придерживала его у горла, чтобы не слетел, второй прикрывала нос и рот.
Метель была настолько сильной, что сносила Марину в сторону. Холодный снег попадал не только на лицо, но еще проникал под куртку, а потом холодными каплями стекал по груди.
Марина остановилась и осмотрелась: вокруг ничего не видно. Куда же она забрела? Где вообще находится?
Обернувшись, она увидела, что ее следы почти полностью замело снегом. Если она потеряется в этой степи, то обратную дорогу точно не найдет.
Марина двинулась дальше, защищаясь от липнущего снега. Медленно переставляя ноги, которые почти по колено проваливались в сугробы, она шла буквально вслепую. Вскоре, подняв голову, она заметила неподалеку какие-то темные очертания. Она не могла разглядеть, что это такое.
Пройдя метров сто, она остановилась как вкопанная. Рука, сжимающая капюшон на шее, ослабла, и ветер тут же сорвал его с головы.
Она стояла и разглядывала место, куда так неожиданно попала. Она оказалась перед черным забором, заваленным снегом, внезапно возникшим из белой мглы. Он терялся в метели и казался бесконечным. За забором из сугробов торчали кресты, как вечные стражи давно упокоенных тел.
Марина всегда боялась кладбищ. Она на похороны ходила только из уважения к близким, когда этого печального мероприятия никак нельзя было избежать. Ее сердце бешено застучало, голову сжало как тисками. Она отпрянула назад и хотела бежать обратно, но ее внимание привлекло какое-то движение. За одним из деревянных крестов промелькнуло что-то черное: то ли человек, то ли тряпка, висящая на оградке одной из могил. Этот черный балахон трепыхался на ветру. Марине вдруг показалось, что это человек, стоящий к ней спиной. Как загипнотизированная, она смотрела в одну точку и не могла отвести взгляд. Что этот человек делал на кладбище? Кто решился пойти в это мрачное место, да еще в такую погоду? Хотя в жизни чего только не бывает – она уже это поняла.
Марина всматривалась в незнакомца, но не могла ничего разглядеть, кроме вздымающегося на ветру балахона. Кто это, мужчина или женщина? Ничего не разобрать.
Она почувствовала, как внутри все сжимается, а по коже бегут мурашки: не от холода, а от страха. Ей казалось, что когда-то она уже видела человека в черном балахоне.
Марина подошла поближе к забору, не замечая, как жгучий снежный ветер треплет волосы и пробирается все глубже под одежду, и схватилась за него. Человек стоял неподвижно: не наклонялся, не топтался на месте, а просто стоял и смотрел на крест на чьей-то могиле.
Внезапно балахон взметнулся вверх, и человек резко повернулся в ее сторону. От неожиданности Марина отпрянула и упала в сугроб. Ветер тут же начал заметать ее снегом. Она поднялась, вновь взглянула на могилу с крестом, но ни черного балахона, ни того, кто был под ним, уже не было. Почувствовав внутри холод, она обхватила себя руками, но это не спасало от пронизывающего ветра. Марина накинула капюшон на голову и пошла вдоль забора, пытаясь выбраться из этого места. Раз есть кладбище, значит, должна быть и дорога к нему.
Сильный ветер подгонял ее в спину. Метель усилилась, заволокла все вокруг белой мглой. Марина не понимала, как оказалась рядом с кладбищем. Вечером она уснула в теплой кровати, а теперь ходит где-то в поле, возле забора с могильными крестами.
