Многие считали магнитосферу Юпитера местом слишком враждебным, чтобы тратить на неё месяцы исследований. Раджеш Патель не был одним из них. Стоя у главного обзорного экрана орбитальной станции "Европа-1", он наблюдал колоссальную газовую планету, занимавшую почти треть видимого пространства. Гигантские вихри грязно-оранжевых и кремовых оттенков смешивались в извечном танце атмосферных потоков. Даже отсюда, с орбиты Европы, шестого спутника Юпитера, планета внушала трепет – и научный восторг.
Когда большинство людей смотрели на Юпитер, они видели просто огромный газовый шар. Раджеш видел бушующую симфонию электромагнитных полей, простирающихся на миллионы километров. Он почти чувствовал их, даже без приборов.
– Доктор Патель, – голос Чена из отдела мониторинга вывел его из задумчивости. – У нас новые данные с магнитометрического массива "Каллисто-2".
– Выведите на мой терминал, – Раджеш отвернулся от обзорного экрана и направился к своей рабочей станции.
Кабинет Раджеша располагался в научном модуле станции – небольшое помещение, заставленное голографическими дисплеями, рабочими консолями и физическими образцами магнитных материалов. Посетители часто удивлялись этой старомодной привычке – коллекционировать образцы в эпоху безупречных цифровых симуляций. Но Раджеш верил, что осязаемость даёт понимание, недоступное виртуальным моделям.
Данные с "Каллисто-2" начали загружаться на его терминал – сложный трёхмерный массив магнитометрических показаний, собранных за последние 72 часа. Автоматический анализатор уже выделил несколько областей интереса, но Раджеш предпочитал начинать с необработанных данных.
Он активировал голографический интерфейс, и пространство над его столом заполнилось светящейся структурой магнитных силовых линий. Движением пальцев Раджеш повернул изображение, приблизил участок с высокой интенсивностью в северном полярном регионе Юпитера.
– Компьютер, наложи временные серии за последние три месяца, – скомандовал он.
Голограмма трансформировалась, демонстрируя эволюцию магнитных полей с цветовой кодировкой интенсивности. Раджеш нахмурился. Там, в полярной области, появилось что-то новое. Локализованное возмущение, которое не соответствовало стандартным моделям планетарного магнетизма.
Он жестом подозвал дополнительный массив данных.
– Компьютер, проанализируй южный полярный регион за тот же период.
Вторая голограмма сформировалась рядом с первой. И там – то же самое. Аналогичная аномалия, почти симметричная относительно экватора.
– Странно, – пробормотал Раджеш, откидываясь в кресле. – Магнитные диполи не должны формировать такие структуры спонтанно.
Раджеш активировал коммуникатор.
– Чен, видишь эти аномалии в полярных регионах?
– Да, доктор. Я как раз анализирую их. Предварительные данные показывают, что они начали формироваться примерно сорок восемь дней назад, но стали заметны только сейчас.
– Отправь запрос в архив. Проверь, наблюдалось ли что-то подобное ранее.
– Сию минуту, – Чен прервал связь.
Раджеш продолжил изучать данные, увеличивая временное разрешение. Он увидел, что аномалии не были статичными – они пульсировали с периодичностью, которая казалась почти… регулярной.
Неожиданное озарение заставило его выпрямиться в кресле.
– Компьютер, измерь интервалы между пиками интенсивности и представь как числовую последовательность.
Цифры появились на дополнительном экране: 3, 5, 7, 11, 13, 17, 19, 23…
– Простые числа, – выдохнул Раджеш. Это не могло быть совпадением. Природные процессы не генерируют последовательности простых чисел. Это было либо невероятной ошибкой измерений, либо…
Дверь кабинета открылась, и внутрь вошла доктор Елена Ковач – директор исследовательского комплекса "Европа-1", невысокая женщина с проницательным взглядом и короткими седеющими волосами. Несмотря на пятьдесят пять лет, она двигалась с энергией человека вдвое моложе.
