Ни на какое наслаждение не променял бы Андрей это состояние, которое он испытывал после тренировки. Наслаждение подчиняет, унижает волю, а в этом физическом изнеможении, напротив, чувствовался её триумф – тишина внутри, умиротворение, словно затих на время вечный спор между душой и телом; тело повержено, однако не всё: из колена доносился болезненный глухой стон, но к нему Андрей уже привык. Он вяло шагал к раздевалке, с трудом переставляя тяжёлые ноги по футбольному полю. Мокрая от пота футболка налипала на его тело. Бутсы он нёс в руке, шёл босиком и чувствовал, как под ногами мнётся трава, ощущал её приятный холод. Вместе с ним будто уходил на покой и этот жаркий день: только что скрылось солнце, сгущались сумерки, плавно остывал воздух. В голове Андрея всё крутился один момент из тренировки, где он ловко обыграл двоих и обводящим ударом послал мяч в дальний угол. Впечатление, которое, вероятно, останется для него главной мысленной усладой, пока на следующей тренировке его не затмит другое.
– Андрей! – вдруг послышался у него за спиной голос тренера.
Несколько лет назад тренер и сам ещё играл на хорошем уровне, а теперь, с ничуть неостывшей страстью к этой игре, тренировал команду. Его повадки, речь отличались необычайной живостью. Когда он доносил до игроков свои мысли и идеи, то возбуждённо махал руками и гримасничал; и вся эта импульсивность заключала в себе какое-то особое обаяние и действовала на игроков гипнотически.
– Как колено, мой хороший? – ещё не приблизившись к Андрею вплотную, крикнул он.
– Нормально… ну немного чувствуется… так… – застенчиво, как и всегда в разговоре с тренером ответил Андрей, отведя в сторону мокрые от пота волосы, прилипшие ко лбу и лезшие в глаза.
– Слушай, я же не слепой, я же вижу, что ты через боль играешь. И мы все прекрасно знаем, что ты умеешь, когда в порядке. Зачем себя мучаешь?
– Владимирович, два матча осталось. Я хотел доиграть сезон, потом заняться…
– Андре-ей, – перебил тренер, – ещё наиграешься! Тебе девятнадцать лет, всё впереди у тебя. Сколько уже: восемь месяцев прошло после операции?
– Да… чуть больше.
– Врач говорит, что ничего уже не должно беспокоить. Давай, мы в больнице договорились, завтра пройдёшь обследование. Посмотрим, что там с твоим коленом.
Андрей хотел что-то возразить, но не стал и только молча кивнул.
– Чё ты нос повесил! – приобнял его тренер. – Я отлично тебя понимаю, сам таким был: молодой, сердце раскалённое, жизнь за футбол готов положить – всё это мне знакомо. Только ноги свои беречь надо, они тебя кормят. Новое колено в мясной лавке не купишь. – И, ободряюще потрепав Андрея за плечо, он подтолкнул его в сторону раздевалки.
Домой Андрей вернулся поздно. В кухне сидела мама, вся наружность её выражала что-то беспокойное. Обычно она тепло встречала его, обнимала, если видела к тому его расположение, но сейчас, даже не взглянув в его сторону, оставалась за столом и нервно мяла ладони. После разговора с тренером Андрей и сам был не в настроении. Он сухо поздоровался с ней и хотел уйти в комнату, но мама остановила его и попросила сесть за стол. Он нехотя вошёл в кухню, сел напротив и, не придавая значения её волнению, полагая, что оно вызвано какой-то ерундой, холодно спросил, что случилось. Она посмотрела на него строгим укоряющим взглядом, который казался неуместным на её добром лице.
– Мне звонили из института, сказали, что ты отчислен, – всё тем же неровным голосом произнесла она. – Сказали, ты там почти не появлялся.
Андрей сохранял вид безразличия, в глазах его промелькнуло даже что-то насмешливое. Он знал, что рано или поздно его выгонят, и теперь испытал даже некоторое облегчение, будто избавился от чего-то лишнего и мешающего.
