В столице непобедимой империи уже почти полный цикл пути Фебуса
стояла невообразимая жара, и только во дворце королевы Атланты
легкий бриз с моря создавал прохладу, наполненную ароматом цветущих
садов, и, вследствие чего, очень уютную атмосферу. Впрочем, дети
народа атлантов привыкли к этому климату, и ничего не мешало им
наслаждаться полуденной фиестой.
Пышная зелень садов буйствовала вопреки палящему солнцу,
фонтаны, выбрасывая причудливые стрелы воды, создавали
дополнительную свежесть, и радуга играла в скоплениях мелкой
водяной пыли. Слуги незаметно сновали по своим делам, садовые рабы
предусмотрительно оставались в тени деревьев, но не по причине
жаркого полудня. Принцесса не любила посторонних наблюдателей,
особенно, когда у нее возникало желание поупражняться с
оружием.
В этот день королева Лаэртия ждала гостей из чужеземного
королевства. Впрочем, для восемнадцатилетней Элики это не являлось
весомым предлогом, чтобы отложить любимое занятие. Истинная дочь
правящих амазонок давно предпочитала светским пирам и развлечениям
несколько иные игры. Мать только посмеивалась, наблюдая за рвением
дочери, скрывая свое восхищение под церемонной маской матриарх −
правительницы.
Под пологом нежного лазурного шелка, у накрытого столика,
в расслабленной позе замер Лэндал. Его насмешливые зеленые глаза
сейчас были устремлены на стройную девушку с гибким, как у пантеры,
грациозным телом, такой же, как у него, кожей цвета кофе и молока,
такими же зелеными проникновенными глазами. Вот он чуть подался
вперед. Грудь девушки вздымалась под кожаным корсетом воительницы,
ветер слегка трепал длинные черные волосы. Она была юна, свежа и
желанна до невозможности. Но в глазах наблюдавшего за ней принца не
было и намека на вожделение, только какая-то теплота с искрой
покровительственной иронии. По-иному быть не могло. Темноволосая
красавица, замершая в позе нападения с копьем наперевес, была его
единоутробная сестра. Принцесса-наследница Элика.
На миг внимание принца отвлекла белокожая блондинка,
протянувшая в ладони дольки апельсина. Она сидела рядом на плетеной
лаве как равная принцу, в белой шелковой накидке, и только ошейник
на точеной шее выдавал в ней рабыню. Вернее, для непосвященных
золотой обруч, усыпанный бирюзой, выглядел скорее дорогим колье,
чем символом рабства. Только наблюдательный человек мог понять ее
статус по опущенным в пол глазам и жестам,каждый из которых был
пронизан покорностью. Лэндал не стал сердиться на рабыню, которая
протягивала ему освежающий фрукт в не совсем подходящий момент,
вместо этого он легко отстранил ее ладони, не сводя взгляда с
сестры.
— Позже, Алия.
Девушка поспешно прикоснулась губами к пальцам своего
господина в знак поклонения, извинения, облегчения и благодарности
одновременно и с ненасытным вниманием устремила восхищенный взгляд
на его сестру.
Шшшшшах! Выпущенное ловким метательным движением копье
прошло насквозь через чучело из соломы в тридцати метрах от их
местоположения. Лэндал присвистнул, не сдержавшись, захлопала в
ладошки белокурая рабыня, а раб-прислужник выронил поднос с
яблоками от неожиданности.
Этот проступок был немедленно замечен принцем. Он
вздрогнул от негодования и с угрожающим видом поднялся на
ноги.
— Что это значит?
Элика повернулась к троице наблюдателей. Глаза ее
смеялись. Она заинтересованно окинула взглядом рассыпанные яблоки.
Раб задрожал мелкой дрожью и упал на колени.
— Госпожа! Ради священного Антала, прости!
Лицо Элики на миг замерло от недоумения, но тут ситуацию
прояснил Лэндал.
— 10 плетей, негодный раб! Как ты посмел смотреть на мою
сестру и осквернить нашу пищу? Как ты посмел призвать нашего
бога?!
