Марина Ковалёва давно чувствовала, что что-то с ней не так – ну не может на человека свалиться столько неприятностей сразу. На работе ей настолько урезали зарплату, что девушка была вынуждена уйти по собственному желанию, что дало возможность работодателю – наглому, мелкорослому и невероятно толстому Игнату Сергеевичу Сторожняку избавиться от обязанности выплатить полагающиеся при сокращении штата три оклада единовременно и дивиденды, которые Марина заслужила во время работы – Ковалева сама решила покинуть рабочее место, так что тут никто не виноват, и Сторожняк, директор единственного в городе строительного магазина тут же забыл о её существовании, как только за девушкой закрылась дверь.
Хозяйка восемнадцати метровой квартирки в старой, полуразвалившейся «хрущевке» на окраине города, почти вдвое увеличила арендную плату, хотя прекрасно понимала бедственное положение своей жилички, Марина жаловалась ей на своего шефа, и та сама посоветовала девушке уволиться и поискать более подходящую работу. Но как только Ковалёва сообщила ей неприятную новость, тут же разразилась отборной бранью, укоряя Маринку в глупости. А так как теперь девушка перешла в статус неблагонадежных, заломила цену, вынудив несчастную постоялицу собрать вещи и как только закончится срок аренды, либо покинуть помещение, либо платить по завышенным тарифам.
Антон – парень, с которым Марина планировала провести всю свою жизнь, неделю назад признался, что полюбил другую, да не кого-нибудь, а лучшую Маринкину подругу – Аську.
Этого уже было достаточно, чтобы почувствовать себя разбитой, несчастной и сломленной. До окончания срока аренды еще оставалось время и девушка решила срочно искать работу. Хоть какую-нибудь – поломойки, санитарки, нянечки… Но либо она была патологический невезучей, либо рынок труда слишком переполнен соискателями, и найти хоть что-то подходящее никак не удавалось.
Ковалёва скупила все газеты, в которых печатались подобные объявления и зарегистрировалась на десятках сайтов, обещавших волшебные результаты по любым вакансиям в самые короткие сроки. Но шли дни, а ни одно обращение не сработало.
Чтобы заглушить голод Марина пила чай, кружка за кружкой, заваривая один единственный пакетик, невесть как завалявшийся в шкафчике.
Лунный свет проник в комнату через приоткрытое окно, ночной ветерок играл шторками, которые то колыхались, надуваясь пузырями, то опадали обвисшими тряпками. Девушка не могла сомкнуть глаз. В голове вертелись мрачные мысли, а в кошельке, что говорится, мышь повесилась.
Невольно её взгляд пробежал по убогой обстановке съемного жилья, по обшарпанным стенам, по потолку со следами затопления соседями, остановился на древнем шкафу с оторванной и висящей на одной петле дверце, за которой угадывался нехитрый гардероб, состоящий из пары платьев, уже давно вышедших из моды и одном деловом костюме, в котором она ходила на работу, и ей стало так тоскливо…
В свои двадцать пять лет Марина Ковалёва не достигла ничего! И это при том, что в школе она училась на отлично, тянулась изо всех сил, чтобы «стать успешной и богатой», как говорила её мать.
– Ты должна во всем быть первой! – отчитывала она дочь, когда та приходила домой с четверкой по алгебре или истории. – Иначе не добьешься в жизни успеха! Ты будешь наказана за плохую оценку и не получишь обеда, пока не исправишь отметку.
– Но, мама, я ничего не понимаю в математике! – плакала девочка. – И к тому же учительница считает, что четверка – вполне приличная оценка.
– Твоя учительница дура! – срывалась на крик мать. – Сама-то она чего достигла в жизни? Вдалбливать в головы вот таким как ты, дебилам, правила и законы, много ума не надо! В учителя идут отбросы общества, которые ничего не могут создать или сделать своим умом! А была бы поумней – могла бы защитить диссертацию и сидеть себе в каком нибудь НИИ, и, может быть, вырасти до академика!
