Запись _ _ _ [не атрибутировано].
Звук: щелчок, бульк. На фоне слышатся смешки. Затем два девичьих голоса спорят:
– Спорим, что духу не хватит!
– Ещё как хватит!
– Струсишь, струсишь в баню идти ночью!
– А вот и не струшу!
– А докажи! Пойди да принеси нам камень печной. Тогда и перестанем звать тебя трусишкой.
– Вот и пойду! Ворочусь до первых петухов.
В разговор вступает третий голос, звонкий как ручей:
– Только не в ту, где мы обычно паримся. А в ту, где никто не парится, а огонёк по ночам горит.
Голос второй девочки опускается до шёпота:
– Настук, ты что, там же обдериха живёт.
– Так ты не только трусишка, Верея, но ещё и совсем ребёнок, раз в сказки деревенские веришь.
Первая девочка вклинивается в спор:
– А я слышала, что это сестрица Огнена деда Полуя сгубила. Вот так помылся в последний раз да и помер, и кожа слезла, как у варёной куклы…
– Дура ты, Мила, если кожа слезла, то это точно обдерихина работа. Баня же.
– Верея правду говорит. Ну как, Вереюшка, пойдёшь в баньку?
Девочки начинают смеяться.
– Пойду я, только не смейтесь больше. Пауза. Настук, проводишь меня до бани?
– Хорошо, только камень-то не забудь.
На фоне шуршит ткань.
– Ты уверена, что стоит идти сейчас? Ночь, опасно…
В ответ раздаётся хихиканье. В звонком, как трель колокольчика голосе, явно звучит насмешка:
– Верея, ты боязливая, как зайчонок весенний. Конечно, нужно ночью идти. Игумена если узнает, выпорет, ещё и без еды на три дня оставит. Ты, главное, подношение собери.
Голоса затихают на некоторое время. На фоне слышится редкий стук капель.
– Ха, паршивая векша из тебя! Кто ломоть сухого хлеба да гнилую картофелину в дар святой носит?
– Дар важен не вещами, а самим подноше…
Щелчок фоноскрипта. Запись обрывается.
* * *
Часть 1. Охота на упыря. Глава 1
34 день 2-го летнего месяца 11 года.
Мне показалось, что я провалилась в сон, как тут же звонкий голос Настук вывел меня из забытья. Открыв глаза, мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать, – рядом со мной вовсе не подруга, а существо, что завладело её телом. Всё в ней выглядело таким знакомым: светлые русые волосы, полные губы цвета красных спелых яблок. Время не тронуло её лицо, Настук была всё той же семнадцатилетней девушкой.
Глаза – зеркало души. Стоит заглянуть в них и сразу понимаешь человек перед тобой или нечисть. Бесовка смотрела на меня жёлтыми глазами из дальнего тёмного угла комнаты. И улыбалась.
В отличие от меня, она не нуждалась в отдыхе. Зло вообще никогда не спит. Эту простую истину я поняла давно. А вот бесовке понадобилось одиннадцать лет, чтобы осознать свою силу. И теперь стоит мне только прикрыть глаза, как она тут же начинает изрыгать чужим ртом всякие нелепости.
Я сидела за столом и просматривала карту местных рек. Десятки безымянных притоков то сужались, то расширялись, петляли, соединялись и вновь расходились. По моим расчётам, я должна была добраться до Вельдорта не позднее ячменной ночи, что была десять ночей назад…
(Примечание: местные карты совершенно не отражают реальной береговой линии.)
Внезапно одержимая подала голос и спросила:
– Знаешь, сколько вёдер крови в теле одного человека? – Не дожидаясь ответа продолжила свои циничные рассуждения: – Неудивительно, что вы одержимы своей кровью. Столько силы заключено в одном теле. – Она мечтательно облизнула губы, зная, что привлекла моё внимание. – Да вы просто ходячая приманка для любой нечисти: свеженькие, тёплые, сочные… мм.
К собственному разочарованию, должна признать, что проявила слабость. Свернув бесполезную карту, я задала встречный вопрос:
– Разве это не относится и к тебе, ведь пока ты в теле Настук, ты уязвима, как любой другой человек?
Осознав, как легко повелась на провокацию, я вложила карту в тубус и, под издевательский смех, вышла из кабины, оставив ненавистное существо в одиночестве. Мне всё сложнее противостоять злу. Я устала, измотана и голодна. Жизнь в изоляции тяжела, и мне не хватает простого общения. Одержимая чувствует это. И постепенно обретает надо мной власть.
