Я чувствовала приближение катастрофы. До неё оставалось три
метра, два, последние шаги.
Это никак не могла быть она, Айше, женщина которая спасла жизнь
моего мужа. Она осталась там, в прошлом, в выжженной войной и
африканским солнцем, стране. Женщина, к которой необоснованно, как
утверждал Миша, я его ревновала.
Не могла, но тем не менее шла сейчас навстречу мне, по мокрой и
блестящей, после сентябрьского дождя, улице Северной столицы.
Это не могло быть реальностью, но тогда, почему моё сердце так
суматошно билось, а тревога неумолимо перерастала в панику? И я с
каждым шагом чувствовала приближающийся край пропасти?
Последний шаг, и мы остановились друг против друга.
– Здравствуй, ты Ангелина? – она говорила почти без акцента.
Миша рассказывал, что Айше и её муж учились в России. Несколько лет
жили здесь и даже работали после окончания университета.
Мой же язык, словно прирос к нёбу. Всё это для меня было слишком
неожиданно, слишком больно.
– Я Айше. Айше Фатхи. Наверное, Миша рассказывал тебе обо мне? –
она не спрашивала – утверждала. Улыбалась свысока, снисходя до
меня, словно я надоедливое недоразумение.
Она красивая. Очень! Высокая, стройная, с гривой чёрных, как
вороново крыло волос. Разве мусульманки не прячут волосы под
платок? Старше меня. Наверное, одного возраста с Мишей.
Я не так себе её представляла. Мне очень хотелось, чтобы она
была старой или хотя бы страшной, с усами и сросшимися на
переносице густыми бровями, но...
– Ангелина? – вопросительно вздёрнула аккуратную чёрную бровь
Айше, а у самой в тёмных, как арабская ночь, глазах насмешка.
Когда восемь месяцев назад мне сообщили, что Миша погиб в
очередной командировке, мой мир сжался кольцом, сдавливающим до
невыносимой боли. Я не жила – существовала без возможности вдохнуть
полной грудью.
Пять месяцев неизвестности. Тело мужа не нашли. Боевики тоже не
делали никаких заявлений, не пытались обменять останки погибшего
офицера на ништяки для себя. Мишка исчез с лица земли, будто и не
существовал никогда. Но только не для меня. Я не верила в его
гибель.
А в конце мая он вышел на позиции правительственных войск,
занявших окраину, захваченного боевиками города. Вышел живой и
достаточно окрепший, чтобы пробраться через половину города,
кишащего врагами. Вот тогда мы узнали правду, всё, что случилось с
ним за эти долгие месяцы.
Его, тяжелораненого, без сознания, подобрала, возвращающаяся в
родной дом Айше. Она только что похоронила мужа и его родителей,
погибших при артобстреле. Дом, в котором они прятались всей семьёй,
был разрушен, и женщина решила вернуться в их с мужем коттедж,
который они бросили в поисках более безопасного места.
Ехала ночью, с выключенными фарами, практически на ощупь, и едва
не угодила в воронку. Вышла, на свой страх и риск, посмотреть, что
там впереди и наткнулась на Мишу. Говорит, что услышала стон в
темноте, и как врач, не смогла пройти мимо.
Рискуя собственной жизнью, привезла его в свой дом. Айше по
специальности детский хирург-травматолог. У неё были какие-то
медикаменты, инструменты и Айше вытаскивала осколки из Мишки прямо
на кухонном столе. А потом спрятала и несколько месяцев выхаживала
его. Он ушёл от неё, как только появилась возможность добраться до
своих.
На военном аэродроме, прямо посреди южной степи, я плакала от
счастья и волнения, пока смотрела, как приземляется тяжёлый
грузовой самолёт, катиться по бетонной полосе, и не выдержав,
сорвалась, побежала прямо через грунтовку навстречу к спускающимся
по железному трапу военным. Где-то там, среди них был мой муж.
Живой! Моя жизнь! Мой любимый!
Почему, сейчас, стоя напротив этой женщины, я видела именно эту
картинку? Это воспоминание? Наверное, я должна поблагодарить её за
спасение Миши, но слова застревали в горле. Потому что я знала,
чувствовала, что она это сделала не для меня.
