До Гнивани было рукой подать – всего-то пять километров. И летом
это расстояние даже не замечали. Зимой дело обстояло хуже. Пять
километров по обледеневшей дороге в лютую стужу. Впрочем, разве это
могло хоть каким-то служить извинением, когда Шурок сказала, что в
клуб привезли новые пластиночки? Тут уж хочешь-не хочешь, а идти
надо.
- Як хочеш, Наришко, а я твьордо рєшила – танцювать не буду! –
перекинув через плечо сумку с туфельками, заявила Лизка.
Катька удивленно хлопнула ресницами, глядя на подругу.
- От лихо! С чего то вдруг? – Лизка всегда одной из первых начинала
танцевать, и кавалеров всегда хватало. – Видумуєшь! Туфли тогда
зачем?
- Ну а шо? Всі в туфлях будуть, і тільки я в валєнцах, як дура? –
искренно удивилась Лизка. - Вот товариш Горский придьоть, а я с
Митькой танцюю. И шо він про мене подумає?
Теперь куда-то вверх, под цветастый платок, взметнулись Катькины
брови.
- Вот товарищу Горскому більше думать не о чем, як о твоїх
валєнцах, - хмыкнула она. – У него и без Лизки Довгорученко забот…
- Катька резанула воздух ладонью в варежке где-то выше своей
головы.
- Даа… - мечтательно протянула Лизка. – Павел Николаевич знаешь,
який… У нього та… як ее… е-ру-ди-ція. Він знаешь, як на зборах
комсомола доклады читає! Я й записувать-то забуваю –
заслушиваюсь.
- Бестолковая ты, Лизка! Учиться йди. Тогда сама доклады читать
станешь, - Катька показала ей язык и ускорила шаг.
Лиза бросилась следом, часто перебирая ножками по снегу и едва не
поскальзываясь.
- Да я вченая! – словно оправдываясь, пробубнила она. - Пишу без
ошибок, кто б меня держал в секретарях. Это я разговариваю так по
привычке. Сергей Сергеевич каже, что звучить по-гоголевски.
- Это еще что за рыба-дельфин? – Катерина подхватила подругу под
руку и настырно продолжала тащить ее по дороге.
- Инженер новый, не слыхала, чи шо? Неделю заводские бабы
гудять.
Про инженера Катька не слыхала. Всю прошлую неделю ей было совсем
не до инженера.
Заболела Зорька, ее любимица, которую Катя вместе с матерью
выкармливала еще теленком года три назад.
- Откуда занесло к нам этого дядю? – поинтересовалась Катька у
подруги.
- Столичный, по распределению вляпался в наш завод.
К слову сказать, завод «Автоэлектроаппаратура», производивший
электроосветительные приборы для сельскохозяйственных аппаратов,
легкового и грузового транспорта, а так же провода, кабели,
электропроводку и прочие очень нужные для народного хозяйства
товары, был сутисковской гордостью. И устроиться туда считалось
удачей. Пока Катька Нарышко готовилась к экзаменам в институт,
которые благополучно провалила, Лизке, прямо скажем, повезло – ее
как комсомолку-активистку взяли машинисткой в заводской комитет
комсомола, где секретарем был юрисконсульт товарищ Горский, в
которого вчерашняя школьница влюбилась с первого взгляда и на всю
жизнь, как она сама утверждала. «Гарний, як Євгеній Жаріков», -
вздыхала Лиза во время обострений своей влюбленности.
- Так он молодой… - задумчиво протянула Катька. Для нее «столичный»
- означало целый ворох возможностей, о которых она мечтала. Как бы
ни любила она родителей, братьев, Лизку и Зорьку, больше всего на
свете ей хотелось уехать из Сутисок. И потому она с удвоенной
энергией сидела за учебниками между утренней и вечерней дойками,
готовясь к очередному поступлению в институт.
- И на кого похож? – рассмеялась Катерина, зная привычку подружки
всех ребят сравнивать со знаменитыми актерами.
- Да я не приглядывалась. Майка каже, на Ихтиандра схожий.
- Ммм… - глубокомысленно промычала Катька и, распахивая дверь
клуба, хмыкнула: – У нашей Майки все на Ихтиандра схожие.
Выбор для сутисковцев тоже был невелик. Два клуба в районе. В
Гнивани и в Тыврове. Гнивань все-таки поближе. И хлопцы заводские –
почти сплошь свои, знакомые. А в последние годы здесь стали расти
настоящие многоквартирные дома, универмаг, появилось несколько
контор, но самое главное – все-таки клуб. Это играло решающую
роль.
