Иван
— Скажите,
как вы относитесь к редким животным?
— Ну я там не знаю про редких животных,
но у
меня соседка по парадной — вот она редкая
с**а…
(с) к/ф «День радио».
– Сколько мы с тобой вчера выпили,
а? – дергаю за пятку развалившегося на ковре друга. То, что он
уснул на полу, а я в постели в компании двух аппетитных брюнеток,
скорее закономерность, чем сюрприз. Благо, Захар перестал обижаться
на меня очень давно. Примерно, с нашей первой попойки на день
первака в универе.
– Литра три-четыре, – товарищ
запускает пятерню в волнистую светлую шевелюру и морщится. Видимо,
в башке у него сейчас тоже обезьянки бьют в барабаны, а во рту
самая что ни на есть пустыня Сахара.
Я тоже кривлюсь, потому что воды
поблизости не наблюдается, а сопящая рядом то ли Катя, то ли Света
почти намертво придавила меня ногой в черном кружевном чулке к
кровати. Осторожно снимаю с себя чужую симпатичную конечность и так
же аккуратно освобождаюсь от тонких пальцев с перламутровым
маникюром, облюбовавших мою талию.
Ненадолго задерживаюсь взглядом на
узкой полоске черной ткани, теряющейся между двух половинок
округлых бедер, и прикрываю наготу пушистым темно-коричневым
одеялом. Все-таки девчонка не настолько хороша, чтобы я нарушил
свято лелеемое правило одной ночи.
С громким зевком я выбираюсь из
постели и шлепаю на кухню, отчаянно надеясь найти спасающий от
похмелья грейпфрутовый сок. Но кто-то успел меня опередить: полки
холодильника девственно пусты, так что приходится довольствоваться
водой из-под крана.
– Чувак, я хочу к этой Кате
подкатить, ты не против? – спрашивает Захар, пока я засовываю
голову под холодные струи и пытаюсь хоть немного протрезветь.
Потому что в башке все так же гудит, а перед глазами плывет
алкогольный туман.
– А почему я должен быть против? –
вытираю лицо белым вафельным полотенцем и недоуменно смотрю на
друга, до сих пор не въезжая в ситуацию.
– Ну ты ж вчера с ней зажигал.
– Да хоть обеих забирай, – и мне,
конечно, приятно, что Лагутин чтит мужской кодекс чести, но
продолжать знакомство с девушками, имена которых я даже не смог
запомнить, вряд ли входит в мои планы.
В доме царит погром, пустые бутылки
валяются на полу, а упаковка от пиццы каким-то волшебным образом
перекочевала в ванную. На люстре висит сдувшийся воздушный шарик,
из ботинка почему-то торчат маракасы, и я начинаю сомневаться, что
мы с Захаром были в адеквате вчера.
Голова по-прежнему напоминает
гудящий улей, координация движений возвращается медленно, так что я
считаю за благо вызвать клининговую службу, так как сладко
посапывающие в спальне крали вряд ли приучены к общественно
полезному труду, а нас с другом банально жалко.
С чувством выполненного долга я
растягиваюсь на диване и от нечего делать звоню Истоминой – моему
любимому тирану и деспоту. Уверенному, что без ее присмотра я
ограблю банк, сожгу костел и, в качестве вишенки на торте, взорву
собственную квартиру.
– Саш, Лизу дай, – после
непродолжительной возни в трубке раздается хриплый сонный голос
явно ничего не соображающей Лизаветы. – У меня все в порядке. Жив,
здоров и готов дальше раздражать вас с Волковым. Это вы всем
салоном мой уход отмечали вчера?
– Филатов, честное слово, ты хуже
выездной проверки от налоговой. Богом молю, стань нормальным
человеком, перестань пить и найди себе девушку, – озвученная Лизкой
просьба больше похожа на проклятие, и я считаю за благо
отключиться, не дослушав подругу.
Как оказывается, очень вовремя,
потому что у двери меня уже ждет мастер чистоты. Невысокая худая
девчонка с огромными ярко-голубыми глазищами ожесточенно вдавливает
кнопку звонка, отчего гул в моих ушах становится просто
нестерпимым. Я отцепляю ее тонкие пальцы от орудия пыток и за
запястье втягиваю в коридор, попутно отмечая, что вместо привычных
желтых брюк и куртки на ней одет свободный джинсовый комбинезон. И
если короткий серый топ, открывающий плоский загорелый живот – их
новая униформа, то за это я совершенно точно готов поблагодарить
менеджера по работе с персоналом.
