Она торопилась
-Быстрее пройти контроль! Быстрее! Быстрее!
Наконец забросила в ящик для проверки чемодан, сумочку и прошла
воротами. Они даже не пикнули, как обычно это бывает. Потому что
она привыкла. Все из карманов черной короткой куртки выложила в
сумку.
- Только бы побыстрее, - замирало в душЕ.
Подхватив вещи, кинулась в коридор, что вел в зал накопления.
Пробежала к дальним рядам и села лицом к входной двери. Замотав
черным шарфом ворот, спрятала подбородок, наклонив лицо. Надвинула
черную незатейливую бейсболку, что купила подруга недавно на
вещевом рынке, как и куртку с джинсами, чемоданом на колесиках и
кедами, вместо кроссовок, пусть даже и китайских. Она, как можно
тщательнее подбирала всю эту дешевизну, чтобы не отличаться из
общего потока людей, что летели тур группами в Израиль.
В небольшом помещении накопления аэропорта Шереметьево, было
шумно. Громко смеялись разновозрастные туристы, а некоторые уже
были и навеселе, вскрикивали резко еврейские родители, подзывая
своих расшалившихся детей, и скулили мелкие собачонки, что держали
на руках пожилые израильские матроны с презрительными улыбками на
губах. И только скромно жались к стенам группы монашек, да
немолодых женщин, одетых в темные одежды с длинными юбками. Видимо,
поломники по святым местам.
Лина осматривала взволнованную публику и не находила фигур
высоких молодых людей в черных костюмах с внимательными глазами,
глазами быстрых ищеек. Успокоившись, она прикрыла веки и, кажется,
даже задремала. Вздрогнула, когда услышала объявление на посадку.
Все еще оглядываясь, быстро прошла еще один досмотр, и вскочила на
подножку второго автобуса, который остановился сразу вслед за
отъезжающим первым. Народу было много. Уже приличная толпа стояла
перед закрытым трапом и медленным ручейком вливалась в тело
большого самолета израильской авиа компании «Эль-Аль». Стюардессы в
темных приталенных костюмах с улыбками встречали, и показывали куда
проходить, согласно купленным билетам. Лина на автомате дернулась
влево, потом увидев удивленный взгляд бортпроводницы, на которую
налетела, извинилась и пошла направо в салон эконом-класса, как и
обозначено в ее билете. Она специально покупала такой на сайте, а
потом выбросила единовременную карту из своего смарта, как только
села в вызванное такси из старого двора, где когда-то жила с
бабушкой.
Она заметала следы, как могла. Она очень боялась, что муж со
своими ищейками все же найдет свою бывшую, но им не отпущенную
жену. Он все еще на что-то надеялся! Только вот на что! Она не
понимала, а скорее даже не желала понимать. После последнего
избиения, когда она десять дней провалялась в шикарной отдельной
палате, в окружении цветов, охраны и расшаркивающихся медицинского
персонала, Лина решила бежать. И бежать в ту страну, с которой ее
связывала дружба единственной подруги, что уехала вместе со своим
больным раком мужем. Но он все же скончался, и она осталась,
осталась в госпитале, где он лежал, в городе, где располагалось это
медицинское учреждение, и в стране, где уже привыкла и ей дали вид
на жительство, как еврейке по матери. Она и Лину звала к себе,
когда та прилетала к ней на месяц полтора, отдохнуть в шикарном и
дорогом отеле Тель-Авива. Но та смеялась и обещала, что «ежели что,
то обязательно». И вот сейчас она летела в эту страну, но без
встреч с подругой, так как не хотела ту подставлять, ибо ее
мучитель тут же первым делом будет искать ее там.
У нее был план. Она хотела там затеряться. Устроиться по
трудовой карте на три месяца, выйти замуж фиктивно и улететь в
Канаду. Не в США, а именно в ее северную соседку с примерным
климатом и ландшафтом средней полосы России. У нее прекрасная
специальность дизайнера мебели и знание трех языков английского,
французского и иврита. И пусть иврита не так сильно, но читать и
говорить могла, а также знала некоторые грамматические формы
письма. За шесть лет ее постоянных проживаний у подруги, где она
лечилась от бесплодия, познакомилась с этим простым и мелодичным
языком.
